AirsoftOrel.ru

Спустя полчаса к ловушке снова подошли супруги Форст. Адам нёс доску, а Зара держала в руках хрустальный шар, который, несмотря на это, светился так же ярко, как и в руках Адама.
"Он находится в поле действия энергии перстня, - понял археолог, - и поэтому будет работать, в чьих угодно руках, лишь бы я находился рядом".

Зара, довольная тем, что и она может пользоваться хрустальным шаром, тем не менее, подходила к опасной плите очень осторожно и остановилась в трёх метрах от неё, не в силах больше сделать ни единого шага.

– Адам, ради бога, аккуратнее, - взмолилась она, наблюдая за тем, как её муж укладывает доску. – Наверное, нам нужно было сначала отключить эту ловушку, а уж потом класть доску?
– Но тогда плита должна перестать светиться и я уже не смогу увидеть, куда нужно класть доску, - возразил он. – Вот сейчас мы это как раз и проверим.


Он отошёл от края плиты и нажал кнопку на правой стене. Камень утопился вовнутрь, но сразу же вернулся в первоначальное положение, как только Адам убрал с него руку. Такая же история произошла и с камнем на левой стене, а плита всё ещё продолжала светиться.
– Давай попробуем вместе, - предложил Адам жене.

Действительно при одновременном нажатии на обе кнопки, плита сразу перестала светиться и лишь два камня за ловушкой продолжали излучать мягкий свет.

– Значит, у одного человека нет никаких шансов перейти на ту сторону, - покачала головой Зара, - даже если он знает, как нужно отключать эту ловушку.
– Отчего же, нет? – усмехнулся Адам. – Достаточно прихватить с собой пару костылей или просто палок и тогда уже можно будет одновременно нажать эти кнопки. И, кстати, мы же не знаем, кто пользовался этим тайным проходом. Может быть, у него были очень длинные руки.
– В лаборатории жил великан, а по проходу бегало существо с руками, как у орангутана, - улыбнулась Зара. – Всё это больше похоже на сказку, чем на реальность.
– Чем больше прошлое от нас удаляется, тем больше оно становится похожим на сказку, - заметил Адам. - Когда мы перейдём на ту сторону, то можно будет нажать те кнопки, и ловушка снова будет работать, а когда будем возвращаться, то нужно просто повторить такую операцию.
– Ничего не нужно повторять, - воспротивилась Зара. – Отключили её и пусть она такой и останется. И доска пусть всегда здесь лежит. Нам же с тобой не нужно убегать от врагов.
– Как хочешь, - пожал плечами муж и перешёл по доске на другую сторону.
– А я всё равно боюсь, - сказала Зара, подойдя к краю доски. – Она не шатается?
– Нет, не шатается, - ответил Адам, - да и ловушка уже не работает. Шагай смелее.

Зара сделала глубокий вдох и, поборов страх, одолела это расстояние в три торопливых шага.

– Уф, - обессиленно выдохнула она, уткнувшись в грудь мужа. – Возьми шар, а то у меня руки дрожат. И зачем только тебе этот сон приснился?
– Это был не сон, а видение, - напомнил ей Адам, - которое случайно человека не посещает. Значит, так оно и должно быть. Судьбе противиться невозможно: что должно случиться, то и произойдёт. Идём дальше?
– Пойдём, - согласилась Зара, снова взяв мужа под руку, - но только потихоньку, а если встретим ещё одну такую ловушку, то вернёмся домой.
–И тебе не интересно узнать, что находится в конце тоннеля?
– Мой страх сильнее моего любопытства, а у тебя, вероятно, всё наоборот, - вздохнула жена. – Что бы не находилось в конце этого прохода, оно не стоит того, чтобы рисковать из-за него своею жизнью.
"А вторая такая же ловушка, наверняка установлена как раз перед выходом из этого тоннеля, - подумал археолог. – Но если мне не удастся уговорить Зару на ещё один подвиг, то я, по крайней мере, буду знать, в каком месте на поверхности нужно искать вход в этот тоннель".

Точное направление Адам уже знал, а ещё он предусмотрительно прикрепил к правой ноге шагомер, намереваясь вычислить пройденное расстояние от входа до выхода вплоть до одного метра. Но план этот с треском провалился, потому что, не пройдя и нескольких шагов, супруги Форст увидели в левой стене ещё один проход.

– Смотри, Адам, а этот тоннель куда ведёт? – воскликнула Зара, остановившись на распутье. – И сколько ещё таких тоннелей нам встретится по дороге к выходу?
"Да, сегодня мы до выхода точно не дойдём, - вздохнул археолог. – А на первый взгляд казалось, куда уж проще: шагай себе по прямой дороге, да шагай".
– Зара, я не знаю, куда ведёт этот проход и сколько таких тоннелей мы сегодня с тобой обнаружим, - усмехнулся Адам. – В моём видении таких подробностей не было.
– Ну, а если их в видении не было, может быть, тогда нам они и не нужны? – с надеждой в голосе спросила его жена. - Ты ведь сам только что сказал, что судьбе противиться не нужно.
– Хорошо, сейчас осмотрим этот проход и вернёмся домой, - сдался Адам. – С таким настроением действительно нельзя отправляться в экспедицию.
– Меня страшно пугают эти тоннели и ловушки, - призналась Зара. – Другое дело если бы мы ходили по поверхности земли, но здесь под землёй чувствуешь себя заживо погребённым. У тебя нет такого ощущения?
– Конечно, здесь немного неуютно, - усмехнулся Адам, начиная продвигаться по проходу - но за долгие годы работы, я привык к подземным ходам, которые ведут неизвестно куда.

Освещая путь хрустальным шаром, супруги Форст пошли по боковому коридору, который почти сразу же стал опускаться всё ниже и ниже.

– Я чувствую запах воды, - вдруг сказала Зара, пытаясь придержать мужа за локоть. – Впереди точно нет никаких ловушек?
– А разве от первой ловушки пахло водой? – улыбнулся Адам.
– Ну, не то чтобы водой, - замялась жена. – Просто тогда у меня появилось ощущение сырости, затхлости и ещё чего-то такого, от чего мне сразу стало не по себе. Я не знаю, как тебе это объяснить. Иногда свои чувства очень трудно передать словами.

"А может быть, Зара тоже попала под влияние какой-нибудь магической вещи? – вдруг подумал археолог. – Но все предметы из шкатулки я ещё до приезда дочери спрятал под стол…. "

Археолог остановился и внимательно посмотрел на жену. Ему вдруг вспомнился утренний разговор о том, как во время праздника Йохан часто смотрел на Зару. Адам несколько раз ловил его взгляд и готов был поклясться в том, что соседа интересовала вовсе не его жена, а её украшения. Вот и сейчас на ней были те самые бусы и серьги из перламутра, с которыми она в последнее время практически не расставалась.

"Неужели эти украшения тоже из шкатулки? – подумал Адам. – Если это так, то Зара или не захотела мне их отдавать, или её кто-то заставил забыть о том, откуда они появились. Сейчас, пожалуй, не время и не место для выяснения, но когда мы вернёмся в дом, то нужно будет очень осторожно и не навязчиво всё разузнать".

– Почему мы остановились, - встревожилась Зара, тоже посмотрев на мужа. – Там что-то опасное?
– Просто я хочу дать тебе время для того, чтобы ты получше разобралась в своих чувствах, - улыбнулся Адам. – Никакой опасности впереди я пока не вижу, но ты, оказывается, можешь почувствовать и невидимую опасность. И как давно в тебе проснулся этот дар?
– Ничего во мне не просыпалось, и я всегда такой и была, - отмахнулась от его слов Зара. - А вот у тебя точно появились какие-то сверхъестественные способности, и ты чуть ли не каждый день показываешь мне всякие чудеса.
– И, несмотря на это, ты первая почувствовала ту западню, - напомнил ей муж. – Так что ещё неизвестно, кто из нас настоящий маг и кудесник.
–Ай, да брось ты, - снова махнула на него рукой Зара. – Я только почувствовала, но ни в чём уверена не была, а ты вот сразу нашёл способ, как увидеть эту ловушку. Мне бы никогда и в голову не пришло воспользоваться хрустальным шаром. Ну, так мы идём дальше или возвращаемся домой?
– Если вода близко, значит и идти нам осталось совсем немного, - сказал Адам, начиная двигаться вперёд. – Озеро должно быть уже рядом. Путь под землёй всегда кажется более длинным, чем на поверхности.

Внезапно коридор закончился и супруги вышли в подземный грот с низким потолком и каменным полом, состоявшим из длинных и широких ступеней, спускавшихся под воду. Хрустальный шар не мог осветить всё помещение и поэтому Адам отдал его жене, а сам включил фонарь. Луч фонаря заскользил по потолку, стенам и ступеням, освещая всю пещеру, и замер на каменной тумбе в дальнем конце грота, стоявшей на верхней самой широкой ступени. Адам вдруг увидел, что плита, прикрывавшая верхнюю часть тумбы, тоже светится таким же светом, как кнопки и плита в главном проходе.


"Нежели ещё одна ловушка? – подумал археолог. – Зара её сейчас не видит, потому что до тумбы не достаёт свет хрустального шара. Если я сейчас покажу эту плиту жене, то она испугается ещё больше и уже точно никуда больше не пойдёт. Но проверить её интуицию, наверное, всё-таки стоит".

– Как тебе здесь, нравится? – небрежным тоном спросил Адам жену, уводя луч фонаря от тумбы и вновь освещая стены, ступени и воду. – Искупаться не хочешь?
– Да ты с ума сошёл, - покосилась на мужа Зара. – Я туда и под страхом смерти не полезу. Мало того, что здесь наверняка холодная вода, так ещё и неизвестно, что находится под водой.
– Ну, а само помещение тебя не пугает? – вновь спросил её Адам, водя лучом фонаря по потолку. – Может быть, у тебя возникли какие-то неприятные ассоциации?
– Темно, холодно и сыро, - улыбнулась Зара. – Всё так, как и было в твоём видении. Если в этот грот провести электричество, то здесь станет гораздо уютнее.
– И мы будем здесь купаться, когда наверху будет шторм, - предложил её муж.
– Ни за что! – отрезала жена. – Ступени здесь вырублены не для красоты, а для того, чтобы спускаться подводу и выходить из неё. Кто-то ведь ими когда-то пользовался. Мне и сейчас кажется, что из глубины вот-вот появится какое-нибудь существо.
– А какое существо, по-твоему, здесь могло бы появиться? – улыбнулся Адам. – То с длинными руками или какое-то другое?
– Русалка, - засмеявшись, ответила ему жена. – Видишь, какие здесь широкие и низкие ступени? Человеку по ним подниматься неудобно, а вот для русалки было бы в самый раз. Да и вода во время прилива поднимается почти до верха первой ступени.
– Ты это серьёзно? – удивился Адам. – С каких это пор ты стала верить в сказки?
– С тех самых пор, когда моего мужа начали посещать видения, и он стал показывать мне всякие чудеса, - вздохнула Зара. – Мне и сейчас мерещится, будто бы из воды вот-вот появится русалка.
– Ты её не боишься? – внимательно посмотрев на жену, спросил Адам.
– Нет, - отрицательно покачала головой Зара. – Она добрая, я бы даже сказала дружелюбная, как, например, дельфин.

"Вот те раз! – задумался Адам. – На неё определённо действует какая-то магическая вещь, наделяющая человека даром ясновидения. Если Зара не боится русалки и той тумбы на верхней ступени, то, наверное, всё-таки плита не ловушка, а тайник. Сейчас мы это проверим".

– Пойдем, посмотрим, что там, в конце, - предложил он жене, - только не наступай на вторую ступень. Видишь, она вся обросла водорослями и ракушками. Поскользнёшься и упадёшь прямо в объятия своей дружелюбной русалки.
– Да ну тебя, - надула губы Зара. – Тебе хоть ничего не рассказывай: сразу начинаешь придумывать какие-то страшилки.
– Ты же её не боишься, - усмехнулся муж, начиная медленно продвигаться по верхней ступени, отбрасывая ногой мелкие камни.
– Не боюсь, но опасаюсь, - проворчала Зара, следуя за ним. – Я в первый раз попала под землю и меня пугает буквально всё, что здесь находится, а тут ещё ты со своими фантазиями.
– Прости, я больше не буду. Клянусь тебе, - как-то само собой вырвалось у Адама.

В это же мгновение из перстня вырвался яркий красный луч и упёрся в основание тумбы. Верхняя плита перестала светиться и, разделившись на две части, со скрежетом разошлась в стороны, после чего луч сразу же исчез.
Зара не видела красного луча, потому что внимательно смотрела себе под ноги, но зато она услышала звук, исходивший от плиты и, остановившись, с опаской выглянула из-за спины мужа.

– Что там такое, Адам? – взволнованно спросила она.
– Если ты не боишься, значит, впереди ничего страшного нет, - приближаясь к тумбе, попытался успокоить её муж. – Видишь, и хрустальный шар говорит об этом же.
– Но там впереди что-то скрежетало, - недоверчиво произнесла Зара, остановившись на месте. – Адам подожди не торопись. Давай лучше сначала осмотримся.
– Я уже осмотрелся, Зара, - ответил ей муж, подойдя к тумбе. – Это открылся тайник. Иди сюда, посмотри.
– Какой тайник и почему он открылся? – спросила она, остановившись рядом с мужем и заглядывая внутрь тумбы. – Ой, Адам, что это!?

В открывшейся нише лежала перламутровая маска. В свете фонаря, а может быть, хрустального шара, она сверкала и переливалась разноцветными узорами, отчего казалась живой. Это был полный слепок с лица, но лицо было явно не человеческое. Широкий скошенный лоб, огромные выпуклые глазницы, приплюснутый нос и чуть приоткрытый рот с мелкими, острыми зубами, больше похожий на пасть. Маска смотрела на супругов Форст с какой-то таинственной и снисходительной усмешкой. Её огромные глазницы, окрашенные в тёмные тона, то и дело вспыхивали мелкими цветными искорками, которые и создавали иллюзию живого лица.

– Как что? – удивился Адам, посмотрев на жену. – Я думаю, что это маска. А ты как считаешь?
– Конечно же, маска, - согласилась с ним Зара, - но какая-то она странная. Вся переливается и мерцает, а глаза-то и вообще сверкают, словно живые. А ты знаешь, мне кажется, что я однажды уже видела такую маску, только она была из папье-маше.
– Вот как? – ещё больше удивился Адам. – И где же ты её видела?
– На новогоднем маскараде, - ответила жена. – Их было двое: мужчина и женщина. Оба одеты в костюмы-трико из серебристой чешуи, а позади у каждого из них был большой рыбий хвост.
– То есть, они изображали русалку и русала, - понимающе кивнул головой Адам. – Ну и как ты думаешь, чья перед нами лежит маска, мужская или женская?
– Мужская, - уверенно ответила Зара. – Я почему-то хорошо запомнила маски этой пары. У русалки черты лица были более изящны и миловидны, чем у русала…. Странно, но раньше я о них никогда не вспоминала, и вот только сейчас, взглянув на эту маску, мне припомнился тот новогодний маскарад.

"Магический предмет достал из памяти Зары нужную информацию, - догадался археолог. – Значит, этот артефакт не только способен заглянуть в будущее, но и помогает отчётливо вспомнить прошлое. Очень ценные качества для исследователя. С такими способностями Зара могла бы помочь мне в изучении вещей из шкатулки".

Адам положил фонарь на плиту и протянул руки к маске, собираясь достать её из тайника.
– Не бери её, Адам, не бери! – вдруг закричала жена. – Умоляю тебя, не делай этого!
– Почему, Зара? – удивился Адам, кончики пальцев которого уже коснулись поверхности маски. – Что тебя так напугало?
– Я не знаю, как тебе это объяснить, но чувствую, что маска не такая уж и безобидная, как это может показаться на первый взгляд, - растерянно произнесла жена. – Не торопись, прошу тебя! У нас ещё будет время рассмотреть эту маску, а сейчас давай закроем тайник и вернёмся домой. Я очень устала и хочу отдохнуть.

Адам, слушая жену, кончиками пальцев отчётливо ощущал, что поверхность маски была тёплой податливой и словно живой. Едва только археолог её коснулся, то в нём тут же возникло сильное желание примерить эту маску. Но голос жены был настолько взволнован и настойчив, что, поразмыслив, Адам решил не рисковать и не торопиться. Продолжая смотреть в огромные глазницы, археолог медленно отнял руки от маски и сразу заметил, как потускнели все её цвета.

– Хорошо, Зара, - согласился Адам. – Не будем пока её беспокоить.
Он взял в руку фонарь и наклонился к основанию тумбы. В том месте, которое недавно осветил красный луч, археолог обнаружил тайную кнопку и нажал на неё. Половинки плиты со скрежетом соединились, и в свете хрустального шара верх тумбы вновь окрасился в светло-голубой цвет.

– Вот видишь! – воскликнула жена. – Это была ловушка!
– Тайник, Зара, - попробовал возразить ей Адам. – С нами ведь ничего не произошло.
– Тайник-ловушка, - не сдавалась жена. – А ничего не произошло лишь потому, что ты не стал доставать эту маску. Пойдём скорее отсюда. У меня от такой экспедиции уже голова кружиться и ноги подкашиваются.

"Артефакт Зары отнимает у неё много энергии, - понял Адам, - и ей действительно нужен отдых. К маске вернусь позже и лучше один, но торопиться надевать маску тоже не стоит. Проверю её потом заклинаниями Нарфея и перстнем".

Супруги отправились в обратный путь и как только они скрылись в темноте подземных коридоров, рядом с тумбой возникла фигура Пакля.

– Нет, Винтус, ты только погляди, что происходит! – воскликнул он, сдвинув на макушку свою широкополую шляпу. – Повелитель сам показал археологу маску Ихтилона. Что ты на это скажешь?
– Да что тут скажешь, Пакль? – вздохнул Винтус. – Ясно только одно: наш повелитель затеял какую-то свою игру в мире людей, выбрав археолога в качестве своей марионетки. По-моему, такая же история происходит и с журналистом, только пока непонятно кто именно им управляет. Если повелитель научит археолога пользоваться хотя бы частью тех артефактов, которые сейчас лежат под столом в лаборатории Борсого, то способности этого человека трудно будет переоценить. А ты обратил внимание на то, что Гунар-Ном решил задействовать жену Адама и то, что оба супруга пока пользуются лишь теми артефактами, создатели которых когда-то вошли в "Священный Союз Семерых"?
– Да, ловко повелитель подсунул жене археолога эти бусы с серёжками, - засмеялся Пакль. – Мне кажется, что она так до сих пор и не понимает, что с ней происходит, а вот муж-то её, по-моему, уже догадался, в чём дело. Уж очень пристально он смотрел на украшения своей жены. Впрочем, и Йохен тоже не упустил их из вида.
– Я же говорю, что здесь начинается какая-то игра и все фигуры выставляются на свои места, - повторился Винтус. – Ты уж там смотри, будь поаккуратнее. Не дай бог, чтобы мы спутали карты нашему повелителю. Стоять нам тогда с тобой вечно на площади Послушания и не ногах, а на ушах. Тьфу, тьфу, тьфу!
– Тьфу, тьфу, тьфу, - на три стороны сплюнул Пакль, вставил в уши ватные тампоны и отстегнул от пояса фляжку с блеккой. – Что ты каркаешь, словно больная ворона? Ты бы лучше посоветовал нашему Совету, извини за тавтологию, принять меры по охране дома археолога от наших доморощенных детективов. Народ у нас любопытный и любит сам всё понюхать и пощупать. Слухи о перстне повелителя уже давно гуляют по Гунгерре.
–Ты уже кого-нибудь заметил? – встревожился Винтус.
– Пока что нет, - отхлебнув из фляжки и промокнув усы, ответил ему Пакль, - но я не первую сотню лет болтаюсь на границе и уже нутром чую, как контрабандистов, так и просто любопытствующих проходимцев. Если сейчас не оградить эту территорию, то скоро к дому археолога не прибежит только самый ленивый и самый пьяный. Вот тогда точно половина Гунгерры будет стоять на ушах на площади Послушания.
– Да, да, ты прав, - согласился с ним Винтус. – Сегодня же внесу в Совет твоё предложение.
– Не моё, а твоё, - поправил его Пакль, - если не хочешь, чтобы меня повели на допрос в башню Дознания. Ты входишь в основной состав Совета и от такой процедуры застрахован.
– Конечно, конечно, - поспешил заверить его Винтус. – Именно это я имел в виду. Просто я неправильно выразился.
– Когда гном начинает правильно выражаться, то многим из присутствующих приходится затыкать уши, - захохотал Пакль.

Винтус, который сейчас находился в своём кабинете, тоже засмеялся, открыл дверцы шкафчика и достал оттуда особую бутылочку с настойкой. Плеснув в бокал настойки, он выпил, крякнул от удовольствия и закусил кусочком козьего сыра.

– Только не переусердствуй с блеккой перед заседанием Совета, - с коротким смешком предупредил его Пакль. – Там тоже чай не лохи сидят.
– Ты…, ты услышал, как я выпил! – догадался поначалу смутившийся Винтус. – Но почему ты решил, что это была блекка?
– Во-первых, смажь чем-нибудь дверцы шкафчика, в котором хранишь настойку, во-вторых поменяй бутылку и наливай блекку по краю бокала, а в-третьих, догадайся сам, какие ещё нужно принять меры предосторожности, - вновь захохотал старый гном.

"Вот хитрый дьявол! – с восхищением подумал о нём Винтус. – Но именно такой компаньон мне и нужен".

– Заседание Совета слушать будешь? – закупоривая бутылку с настойкой, спросил он Пакля.
– Нет, с Советом ты уж как-нибудь сам разбирайся, а мне и на границе дел хватает, - отказался старый гном.
– Ну, как хочешь, - пожал плечами Винтус. – Я, как и всегда, буду на связи. Прощай.

Он поймал ракушку Сирены и тут же снова приложил её к уху, чтобы быть готовым в любой момент принять сообщение от своего товарища.
Посмотрев на часы с кукушкой, Винтус неторопливо облачился в мантию магистра, заправил под воротник широкую ленту со знаком члена Высшего Совета, а затем, осмотрев себя в зеркале и хитро подмигнув левым глазом отражению, отправился на заседание.

Глава 12

После обеда Его Святейшество уединился в своём кабинете, сел за массивный письменный стол и достал из верхнего ящика правой тумбы три медных листка.
Волтар уже научился пользоваться теми заклинаниями, которые были написаны на этих листах, и легко мог перемещать различные предметы, поджигать дрова в камине и даже выпускать небольшую молнию из ладоней, но всё это было не совсем то, чего бы ему хотелось. Главе ордена нужны были заклинания, действующие на сознание человека и ещё те, при помощи которых можно было бы прочитать память различных предметов. За многие столетия существования тайного ордена в хранилище накопилось достаточно много артефактов, но активировать удалось лишь некоторые из них. К тому же за последние две недели орден потерял два ценных магических предмета: змеиный амулет и пояс Осмуна.
Настораживало Волтара и то, что оба артефакта исчезли во время наблюдения за журналистом. Было совершенно очевидно, что на Дагоне появилось какое-то божественное создание, но с какой целью и кто именно решил вернуться на эту планету, глава ордена никак не мог понять. Появление в палате Герона сразу нескольких типов энергии, настолько запутало сложившуюся ситуацию, что теперь уже никто из рыцарей не рискнул бы назвать имя того бога, который и затеял всю эту чехарду.

"Первым в столице на празднике "воскрешения всех святых" появился монах Нарфея, - стал вспоминать Волтар, - затем шкатулка Фана, Яфру, Кайса и, наконец, Осмун. Ещё зеркало Горан уловило энергию Гунар-Нома, а медиумы увидели в палате журналиста энергию Чета. Но если слуга Хатуума явно заинтересовался Героном и даже попытался проникнуть в его сознание, то гномы пока лишь наблюдают за журналистом, если, конечно, медиумы ничего не напутали".

Подставка с пятью серебряными колокольчиками, стоявшая на краю письменного стола, вдруг резко развернулась вокруг своей оси, отчего колокольчики, ударившись друг о друга, издали тихий и мелодичный звон. Это означало то, что по тайному проходу в кабинет Его Святейшества поднимается кто-то из братьев ордена. Волтар собрал в стопку медные листы и едва успел положить их в верхний ящик тумбы, как дверцы одного из книжных шкафов открылись, и из глубины шкафа появился брат Луузи, державший подмышкой левой руки какую-то книгу.

– Не помешал? – учтиво спросил он, приостановившись в проходе.
– Нет, нет, - отрицательно покачал головой Волтар. – Если ты пришёл ко мне так неожиданно, да ещё и с книгой, то значит, раскопал что-то очень интересное, - добавил он с улыбкой.
– Ты угадал, впрочем, как и всегда, - улыбнулся ему в ответ брат Луузи. – Мне удалось найти описание тех ракушек, которые создала Сирена.
– Вот как? – удивлённо поднял брови Его Святейшество. – А заклинание для активации в этой книге тоже описано?
– Активация, деактивация и подробная инструкция пользователя, - кивнул головой брат Луузи, присаживаясь на стул и кладя книгу на свободное место стола. - Но должен сразу тебе сказать, что в этом процессе есть некоторые нюансы.
– Ну, давай рассказывай, - откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе, с нетерпением произнёс Волтар.
– Сирена создала всего семь таких ракушек, и пользоваться ими может любое существо на нашей планете, - раскрыв книгу на нужной странице, начал объяснять брат Луузи. – Но, поскольку все существа говорят на разных языках, если так можно выразиться, то для ракушек существует такое правило: кто первый активировал ракушку, на языке того и будет передаваться вся информация.
– Постой, постой, - задумался Его Святейшество. – Ты хочешь сказать, что все семь ракушек могут работать одновременно, но только на языке первой активации?
– Не совсем так, - откашлявшись в кулак, произнёс Луузи. – Все слова и вообще все звуки будут слышны каждому из тех, кто носит в себе активированную ракушку. Но для того, чтобы понять язык, скажем обезьяны, тебе придётся активировать свою ракушку на обезьяньем языке, причём сделать это ты должен первым. Если же обезьяна первая активирует свою ракушку, то ты будешь слышать лишь те звуки, которые она будет произносить, но не поймёшь того, что она хочет тебе сообщить.
– А если я активирую ракушку на нашем языке, а затем заставлю обезьяну активировать её ракушку на этом же языке? – широко улыбнувшись, спросил Волтар. – Что произойдёт в этом случае?
Брат Луузи на мгновение задумался, энергично почесал макушку и уткнулся носом в раскрытую книгу.

– Ага, вот, понял! – наконец воскликнул он, оторвав свой взгляд от книги. – Тогда обезьяна будет понимать все то, что ты хочешь ей сообщить, но и отвечать тебе она должна на этом же языке, иначе, не зная обезьяньего языка, ты ничего не поймёшь.
– Интересно, - усмехнулся Волтар, задумчиво глядя на старинный фолиант. – Ну, хорошо. Понятно, что в то время, когда на Дагоне жили люди, говорившие на множестве различных языков, такие ракушки были просто незаменимы, как средства связи и как переводчики. Но сейчас вся наша планета общается на одном языке, а для дальней связи мы уже давно пользуемся мобильными телефонами. Какая польза будет нашему ордену от применения этой ракушки, учитывая и то, что она у нас только одна?
– Да, всё это так, - смущённо крякнул брат Луузи. – Просто я подумал о том, что если мы активируем нашу ракушку, то, возможно, она поможет нам найти и все остальные.
– Хм, - забарабанил пальцами по столешнице Его Святейшество. – А что? Попытка – не пытка. Ты случайно не прихватил с собой эту ракушку?

Брат Луузи молча достал из кармана маленькую коробочку и положил её перед Волтаром.
Его Святейшество достал ракушку из коробочки и, положив её на ладонь, долго и внимательно разглядывал магический предмет.

– Ну, что? Попробуем её активировать? – вдруг спросил Волтар, посмотрев на брата Луузи.
– Зачем тебе рисковать?! – удивлённо воскликнул Луузи. – Для этого у нас есть специальные люди.
– Ракушка – абсолютно безобидный артефакт, - улыбнулся Волтар. – Я не чувствую, чтобы от неё исходила какая-то опасность.
– Ну, если ты так уверен, - беспомощно развел руками Луузи.
– Объясни мне, как ею пользоваться, - попросил его глава ордена.

Луузи слово в слово так, как это было написано в древней книге, прочитал весь процесс активации и деактивации, а затем вновь посмотрел на Волтара.

– Может быть, ты передумаешь? – с надеждой спросил он Его Святейшество.
Но тот лишь молча усмехнулся, приложил ракушку к коже за ухом и громко произнёс заклинание.

И вдруг глаза его резко расширились, а снисходительная улыбка мгновенно сменилась на каменное выражение лица.
Брат Луузи, увидев такую неожиданную реакцию, открыл было рот для того, чтобы о чём-то спросить Волтара, но глава ордена успел остановить его быстрым и властным движением руки.

Почти минуту они сидели молча и неподвижно, словно две статуи, но затем из-за уха Волтара вывалилась ракушка и, скатившись по плечу, застряла в складках его одежды. Его Святейшество глубоко вздохнул, отыскал выпавшую ракушку и положил её на стол.

– Что случилось? – наконец осмелился задать ему вопрос брат Луузи.
– Я слышал чей-то разговор, - сообщил ему Волтар. – Говорили двое и голоса были мужские.
– О чём они говорили?!
– А чёрт их знает, прости меня господи! – воскликнул Волтар. – Сплошная тарабарщина. Я не понял ни единого слова.
– Последнее, последнее слово, которое ты услышал, - взмолился Луузи. – Его ты запомнил?

Его Святейшество наморщил лоб и стал энергично массировать переносицу, вспоминая это последнее слово.

– Покудь, - наконец произнёс он. – Да, именно так: покудь.
– Покудь, покудь, - забормотал брат Луузи, - и означает это не что иное, как прощай…. Покудь….
Он вдруг схватился за книгу и стал быстро перелистывать страницы, пытаясь отыскать нужную информацию.

– Вот оно, нашёл! – радостно воскликнул Луузи, остановившись почти в конце книги. – Я так и знал, что это язык гномов!
– Каких гномов? – прищурился глава ордена. – На Дагоне было много всяких гномов.
– Да, это так, - согласился с ним Луузи. – Были лесные, подземные, озёрные, а также гриммы, груммы и ещё бог весть какие. А языки у них у всех, хоть и были разными, но некоторые из слов всё-таки похожи, как по смыслу, так и по произношению. Так что по одному слову мы никак не сможем определить, разговор каких именно гномов ты сейчас слышал.
– Совсем недавно в столице зеркало Горан заметило энергию Гунар-Нома, а в палате журналиста чуть ли не каждый день медиумы фиксируют появление такой энергии,- задумчиво произнёс Волтар. – Может быть, сейчас я слышал как раз тех гномов, которые следят за Героном?
– Вполне возможно, - пожал плечами брат Луузи. – А для того, чтобы знать наверняка, нужно выучить фразу активации на всех гномских языках. Когда мы начнём понимать, о чём говорят гномы, тогда и узнаем, какие именно гномы пользуются ракушками Сирены.
– Ты можешь написать мне эту фразу на всех гномских языках? – поинтересовался Волтар, но увидев, как взлетели вверх брови Луузи, добавил: - Ну, хотя бы на некоторых.
– Не такой уж я выдающийся полиглот, чтобы в совершенстве знать столько гномских языков, - сокрушённо покачал головой брат Луузи. – А ещё нужно учитывать то, что мы в основном пользуемся очень старой, вернее сказать древней литературой, а живой язык, чей бы он ни был, на месте не стоит. За многие тысячелетия в любом гномском языке могла произойти такая трансформация, которая в состоянии изменить его до неузнаваемости. Вполне возможно, что современные гномы общаются теперь уже на другом языке.
– Но слово "покудь" ты же нашёл в этой книге, - заметил Волтар.
– Одно слово – это ещё не весь язык, - возразил ему Луузи. – Пытаться мы, конечно, будем, но неизвестно, что получим в результате.
– А что мы можем получить? – улыбнулся Его Святейшество.
– Если ты произнесёшь фразу активации на древнем наречии, то и понимать будешь только древние слова, а все современные слова останутся для тебя всё той же тарабарщиной, - пояснил брат Луузи.
– Что же у вас у полиглотов всё так сложно-то? – засмеялся Волтар.
– Запросто только прыщики на носу появляются, - тоже засмеялся Луузи, - а для всего остального требуется приложить определённое усилие.
– Ну, а если я буду слушать разговор гномов и попытаюсь записать все слова так, как они их произносят? – предложил Волтар. – Это поможет нам определить хотя бы то, какие именно гномы пользуются ракушками?
– Я думаю, что да, - утвердительно кивнул головой брат Луузи. – Только не забывай, что при слове "покудь" у тебя отвалится ракушка, а если ты чихнёшь или кашлянешь, то гномы сразу догадаются, что их кто-то подслушивает. И ещё я бы посоветовал тебе вставлять в уши восковые заглушки.
– То есть они будут слушать моими ушами так же, как и я ихними, - сразу догадался Его Святейшество. – И слово "прощай" я тоже не должен произносить. Не так ли?
– Совершенно верно, - подтвердил Луузи, закрывая книгу. – Если ты хочешь остаться незамеченным, то должен молчать, как рыба до тех пор, пока от твоего уха не отвалится ракушка. А я прямо сейчас пойду в библиотеку и постараюсь составить хотя бы пару фраз на гномских языках.
– Хорошо, брат Луузи, отправляйся, - согласился Его Святейшество. – И, кстати, ты можешь подключить к этой работе тех двоих сумасшедших, которых недавно нам прислал Корнелиус. Как они там справляются с новой работой?
– Замечательно, - поднимаясь со стула, заверил его Луузи. – Память и способность к скорочтению у них просто феноменальная.

После того, как за братом Луузи закрылись дверцы книжного шкафа, а серебряные колокольчики сыграли свою мелодию, Волтар поднялся из кресла и, заложив руки за спину, стал неторопливо прохаживаться по большому кабинету.
Желание ещё раз послушать разговор гномов было велико, но свободного времени для этого не хватало: в полдень начнётся служба, на которую Его Святейшеству никак нельзя не явиться.

"Если я сейчас воспользуюсь ракушкой, а гномы до двенадцати часов не закончат сеанс связи, то мне придётся самому деактивировать артефакт, - подумал Волтар, остановившись у окна. – Гномы сразу услышат мой голос и, возможно навсегда, перестанут пользоваться своими ракушками. Может быть, посадить на дежурство кого-нибудь из братьев? А вдруг этот брат невольно зевнёт или по привычке высморкается? Нет, я должен сделать всё сам. У меня появился уникальный шанс заглянуть в тайны гномов, причём гномов, по-видимому, непростых. В разговоре и тот и другой произносили слово "собор". Если я не ошибаюсь, то у большинства гномских народов это слово означало высший орган государственной власти, что-то вроде сената или совета мудрейших. Гномы следят за энергетическими полями не хуже, а может быть, даже лучше, чем само зеркало Горан. Их разговоры могли бы пролить свет на многие странности, которые сейчас происходят на нашей планете. Гриммы и груммы уже давно покинули Дагону, а вот лесные, озёрные и подземные гномы до сих пор здесь живут. Подожду, пока Луузи составит подходящую фразу для активации".

На письменном столе зазвонил телефон, подключённый к линии спецсвязи, которой пользовались исключительно рыцари тайного ордена.

– Да, я слушаю, - произнёс Волтар, сняв трубку с аппарата.
– Доброе утро, - послышался в трубке голос брата Рибэ. – Есть новости.
– Какие? – поинтересовался Его Святейшество.
– Во-первых, объявились те два агента, которые вместе с катером исчезли на озере Панка, - сообщил брат Рибэ.
– Когда и при каких обстоятельствах? – быстро спросил его Волтар.
– Десять минут назад они позвонили мне с чужого мобильного телефона и сказали, что в настоящее время находятся на острове Панка, - ответил Рибэ. – Подробности сообщать не стали, видимо из-за того, что рядом находились посторонние люди. На мой вопрос агент Борк ответил коротко: "портал из прошлого". Я выслал за ними вертолёт. Скоро узнаем всё, что с ними произошло.
– Ясно, - произнёс глава ордена, - ну, а что, во-вторых?
– Археологи нашли очень странную бутылку. На вид современная и даже с наклейкой валериановой настойки, но на донышке клеймо стеклодувов Нарфея, а на закупоренной пробке стоит печать с ящерицей. Бутылку невозможно откупорить или разбить. Совершенно очевидно, что на неё наложено заклинание.
– Где сейчас эта бутылка? – заинтересовался Волтар.
– Через пару часов агент доставит её в нашу лабораторию, - ответил Рибэ. – Я уже предупредил брата Карэна, и он готовит группу лаборантов.
– Интересные ты мне сегодня новости сообщаешь, - произнёс Его Святейшество. – В полдень у меня начнётся служба, так что звони ровно в три часа, расскажешь подробности.
– Есть ещё и в-третьих, - усмехнулся брат Рибэ. – Утром на одном из островов Южного архипелага был опознан мужчина с приметами Свена, второго водителя того рефрижератора, с которым столкнулся наш лендор. Внешне абсолютно здоровый, мужчина обратился в местную больницу с жалобой на потерю памяти.
– Ты считаешь, что это элферн? – спросил Волтар.
– Да, - ответил Рибэ. – Все приметы, вплоть до отпечатков пальцев, совпадают, а на теле ни единой царапины, хотя из той аварии невозможно было выбраться невредимым.
– Не спугните его, - предупредил глава ордена. – Если он жалуется на потерю памяти, значит, душа элферна ещё не полностью соединилась с телом и может исчезнуть в любое мгновение.
– Да, конечно, в таком деле торопиться не нужно, - согласился с ним брат Рибэ. – Я пошлю туда проверенных агентов. Пусть они пока просто понаблюдают за ним.
– Вот и правильно, - удовлетворённо кивнул головой Его Святейшество, - а с журналиста сними все его "хвосты". За этим парнем наблюдать теперь нужно иначе. У тебя всё?
– Да, - ответил брат Рибэ.
– Тогда ровно в три жду твоего звонка, - сказал Волтар и положил трубку на телефонный аппарат.

"Не слишком ли много новостей для одного дня, - усмехнувшись, подумал Его Святейшество, вновь начиная прохаживаться по кабинету. – Гномы, элферны, агенты, вернувшиеся из прошлого и заговорённая бутылка с клеймом стеклодувов Нарфея. И всё, пожалуй, кроме бутылки, так или иначе, связанно с молодым журналистом.
Какой же бес в него вселился? Он словно магнитом притягивает к себе энергию всё новых и новых богов. Вот уже и Хатуум пробует его на прочность. А кто будет следующим? Такие божественные интриги плелись только во времена заселения Дагоны. Может быть Нарфей решил, что ему пора выходить из тени и брать планету в свои руки?
Прошли уже тысячелетия, а Армон так ни разу и не появился на Дагоне. Его вера слабеет без божественной поддержки, а энергия Нарфея всё увеличивается и крепнет. Этот терпеливый и хитрый бог не станет, как Армон, истреблять иноверцев огнём и мечом. Он медленно, но уверенно идёт к своей цели, и вот уже в толпе перед собой я вижу его растущую энергию. Народ становится всё более самостоятельным и уже не хочет слепо верить своим пастырям.
Возродить былое величие Армона может только сам Армон, а он продолжает хранить молчание. Мне нужны великие силы для того, чтобы хотя бы на время встать на его место и укрепить пошатнувшуюся веру".

Его Святейшество остановился, посмотрел на часы и, глубоко вздохнув, отправился готовиться к предстоящей службе.


Брат Карэн в это время вызвал в лабораторию четырёх медиумов, которые специализировались на снятии различных заклятий. Они должны были определить тип и силу энергии, охранявшей заговорённый предмет, а затем попытаться раскачать и расшевелить ее для того, чтобы привести в нестабильное состояние. Затем медиумы читали различные заклинания, стараясь подобрать к этому замку нужный ключик. Если же такого заклинания не находилось, то рядом с предметом клали четыре артефакта, поглощающие энергию, но этот метод применялся в самом крайнем случае, когда других вариантов снять заклятие уже не оставалось. Опасность применения такого метода состояла в том, что возникала большая вероятность разрушения заколдованного предмета.

Комната, в которой проводились подобные операции, была полностью изолирована от воздействия различной энергии внешнего мира. Когда наглухо закрывалась толстая свинцовая дверь, то единственным выходом из этого помещения оставались два канала сложной вентиляционной системы с фильтрами, насосами и различными уловителями.

После того, как принесли бутылку и поставили её на круглый стол в центре комнаты, брат Карэн сам закрыл наглухо тяжёлые двери, а медиумы столпились у стола, с интересом разглядывая стеклянный сосуд из чёрного непрозрачного стекла с наклейкой валериановой настойки. Один из медиумов осторожно взял в руки заколдованную вещь и стал вертеть её, рассматривая со всех сторон.

– Жуткий парадокс, - наконец произнёс он, поставив бутылку на место. – Бутылка современная, наклейка тоже, на донышке старинное клеймо нарфеевских стеклодувов, а на сургучной пробке печать древних яфридов, которую они ставили на своих пузырниках. Вот как тут определить, в какое время на этот предмет было наложено заклинание, и среди каких типов заклинаний нам искать нужное?
– Давайте сначала узнаем, чья энергия охраняет эту вещь, - предложил другой медиум.
Все четверо протянули к бутылке раскрытые ладони и, закрыв глаза, стали водить ими над сосудом так, словно бы они грели руки у костра.

"Четыре мужика на одну бутылку – явный перебор, - невольно улыбнулся брат Карэн, наблюдая за медиумами. – Кто первый схватит, тому и достанется больше. Жаль, что шутник, который сварганил этот парадокс, не прицепил к бутылке ещё гранёный стакан с каким-нибудь алкоголическим клеймом времён сотворения мира и плавленый сырок в обёртке из кожи птеродактиля".

Но вот медиумы один за другим начали опускать руки и отходить от стола.
– Ну, как? – спросил Карэн у самого пожилого и, по-видимому, главного медиума.
– Изумрудная энергия яфридов, - сказал тот и посмотрел на своих коллег, которые согласно закивали головами. – Заклинание достаточно мощное и снять его будет нелегко. Высокая плотность энергии говорит о том, что внутри находится что-то ценное.
– Материальное или духовное? – попытался уточнить брат Карэн.
– Возможен и тот и другой вариант, а также оба сразу, - усмехнулся медиум, – хотя может случиться и так, что она абсолютно пустая. Кому-то необходимо сохранить содержимое, а кто-то хочет сберечь сам предмет. Впрочем, пустую бутылку вряд ли кто стал бы запечатывать. Но с другой стороны меня не покидает ощущение какой-то насмешки, словно кто-то куражился, создавая этот парадокс и накладывая на него заклинание.
– Вот и у меня сложилось впечатление того, что какой-то колдун-приколист решил разыграть археологов и пытливых исследователей, - согласился с ним брат Карэн. – Но тогда возникает вопрос: зачем он наложил такое сильное заклинание?
Старший медиум беспомощно развёл руками и изобразил на лице гримасу недоумения.

Пока они разговаривали, трое других медиумов уже вытащили из книжных шкафов толстые фолианты и листали их, пытаясь отыскать более или менее подходящие заклинания для нейтрализации изумрудной энергии яфридов.
Закончив эту работу, все четверо приступили к следующему этапу по снятию заклинания. Окружив бутылку, стоявшую на столе в центре пентаграммы, трое медиумов начали поочерёдно произносить различные заклинания, а самый сильный из них, закрыв глаза и пользуясь астральным зрением, наблюдал за поведением изумрудной энергии.

Брат Карэн, зная по опыту, что этот процесс может сильно затянуться, проверил все артефакты, которые он принёс на тот случай если не удастся откупорить бутылку при помощи заклинания и, устроившись поудобнее в большом и мягком кресле, прикрыл глаза, расслабился и стал ждать.

Шли минуты и от монотонного звука голосов, произносивших очередное заклинание, брат Карэн начал засыпать.

Ему приснилась полупустынная холмистая местность с чахлой растительностью, освещённая палящими лучами Иризо. Редкие порывы лёгкого ветерка шевелили островки ковыля и полыни, а в камнях между ними то тут, то там появлялись и снова исчезали обитатели этого небогатого растительностью мира.

Вот из норы показалась мордочка тушканчика, но повертев ушами и испугавшись пролетевшей над ней птицы, она тотчас спряталась в своё убежище. Из-под камня выскользнула большая ящерица, замерла на несколько мгновений и быстро шмыгнула в траву. На верхние ветви низкорослых деревьев, с криком и шумом, опустилась стайка ворон и стала рассаживаться, скандаля и сгоняя соперника с облюбованного места.

Внезапно и неизвестно откуда появился большой слон, но почему-то зелёного цвета. Он шел, чуть-чуть шатаясь и смешно размахивая ушами, хоботом и коротким хвостом, напоминая подвыпившего бродягу, которому судьба нежданно-негаданно подарила бутылочку его любимого алкогольного напитка. Плотно обхватив концом хобота бутылку из тёмного стекла, слон то и дело останавливался, запрокидывал голову и вливал в широко открытый рот очередную порцию напитка.

Неестественно крупная чёрная мышь, услышав топот слоновьих ног, начала судорожно метаться между камнями, пытаясь найти надёжное укрытие. Чем ближе подходил подвыпивший слон, тем истеричнее становились движения чёрной мыши. Уткнувшись в основание двух камней, она стала яростно рыть грунт, быстро увеличивая узкую щель между ними.
Мышь едва успела втиснуться в своё убежище, как над ним тут же появилась огромная туша слона. Он едва держался на ногах и потому присел, как раз на те камни, под которыми находилась насмерть перепуганная чёрная мышь.

Пьяный слон долго устанавливал почти пустую бутылку на землю, боясь пролить остатки драгоценной жидкости, а когда, наконец, поставил её, то облегчённо вздохнул и громко икнул, глядя осоловевшими глазами на ворон. Птицы восприняли этот звук, как вызов и раскаркались ещё громче, словно осуждая и пытаясь вразумить опьяневшего слона. А тот в ответ вдруг громко захохотал и показал всей стае неприличный жест, выставив вверх единственный палец на конце хобота. Затем он быстро-быстро захлопал ушами, отчего его голова сразу стала похожа на уродливую птицу, которая пытается взлететь и оторваться от пьяного туловища.

Закончив дразнить ворон, слон набрал в лёгкие побольше воздуха, широко раскрыл рот и загорланил какую-то похабную частушку, размахивая хоботом вместо дирижёрской палочки, притопывая задними ногами и смешно размахивая передними.

От пьяного ора, топота огромных ног и сотрясания слоновьей задницы у себя над головой, и без того напуганная мышь стала трястись словно в лихорадке и стучать зубами, безумно оглядываясь по сторонам огромными от ужаса глазами.

Закончив петь частушки и, вероятно, услышав стук мышиных зубов, который стал уже просто неестественно громким, слон удивлённо наклонил голову, а затем попытался заглянуть под свою задницу. Обнаружив под камнями трясущуюся чёрную мышь с выпученными глазами и стучащими зубами, пьянчуга резко выпрямился, отчего едва не упал и дико захохотал, закинув назад голову и выставив вверх хобот, ставший похожим на трубу кочегарки.

Вдоволь насмеявшись, пьяный слон откашлялся и с помощью хобота смачно высморкался в сторону вороньей стаи. Выстрел из такого "артиллеристского орудия" оказался весьма точным и эффективным, накрыв всю стаю липкой зелёной "шрапнелью". Все вороны разом и с истеричным карканьем сначала взлетели вверх, а затем подлетели к слону и стали над ним кружить и гадить, пытаясь попасть ему в глаза. Но тот ничуть не смутился и не растерялся, а вновь выставил своё меткое орудие, отчего всю стаю мгновенно, словно ветром сдуло, и она улетела прочь, громко проклиная пьяного "артиллериста".

Резким движением ушей, слон стряхнул с них вороний помёт, опустил вниз хобот и поднял им с земли бутылку. Взболтнув оставшийся напиток, он запрокинул назад голову, широко раскрыл рот и вылил в него из бутылки всё до последней капли. С наслаждением проглотив напиток, слон заглянул в горлышко бутылки, грустно вздохнул и замахнулся хоботом, намереваясь выбросить опустевшую тару. Но затем вдруг на мгновение задумался, широко улыбнулся и засунул бутылку под задницу, воткнув её горлышко в щель между камнями, под которыми спряталась испуганная мышь. Придерживая бутылку хоботом, пьяный слон натужился и с такой силой выпустил газы из кишечника, что вокруг его задницы поднялись густые клубы пыли, а возникший при этом звук, разнёсся по всей округе, заставляя всех обитателей ближайших холмов срочно прятаться в своих убежищах.

Оказавшись в эпицентре вонючего взрыва, задыхающаяся чёрная мышь окончательно сошла с ума, вытянулась в струнку и пулей влетела в пустую бутылку.
Задержавший дыхание пьяный слон, подождал несколько секунд, а затем вытащил бутылку из норки и опять заглянул в её горлышко. Увидев там чёрную мышь, он коротко хохотнул, зажал бутылку между колен, а сам стал хоботом выковыривать из зубов застрявшую там вчерашнюю жвачку. Наковыряв нужное количество, пьяный шутник заткнул жвачкой горлышко бутылки, вновь пропел похабную частушку и широко размахнувшись хоботом, закинул бутылку с мышью в заросли кустарника.


Громкий возглас старшего медиума, произносившего какое-то заклинание, разбудил брата Карэна. Он приподнял веки и огляделся, ещё не понимая, где он находится и что с ним происходит. В его глазах всё ещё кружились и гадили испачканные соплями вороны, хохотал пьяный слон, и стучала зубами сумасшедшая мышь.

"Приснится же такое, - вздохнул Карэн, освободившись, наконец, от картинок сновидения и осознав, что он сидит в кресле и ждёт результата работы медиумов. – Пить я сегодня не пил, вот только позавтракал, может быть, плотнее, чем обычно…. А бутылка-то во сне точь в точь такая же, как и та, над которой сейчас колдуют медиумы. Впрочем, это совершенно ни о чём не говорит. Ну, не пьяный же слон, в самом деле, заколдовал эту бутылку".

Медиумы перестали читать заклинания и старший из них подошёл к брату Карэну.
– Так нам бутылку не открыть, - произнёс он усталым голосом. – Мы нашли заклинание, которое достаточно сильно дестабилизирует изумрудную энергию, но полностью освободить от неё бутылку оно не может. Боюсь, что нам всё-таки придётся перейти к третьему этапу, если, конечно, вы не боитесь потерять, как саму бутылку, так и её содержимое.
"А вот это уже становится опасным, - подумал Карэн, вздохнув и сделав вид, что размышляет нам словами медиума. – Хорошо, если внутри находится какая-нибудь бумажка или мелкая вещица. Но если в бутылку спрятали душу какого-нибудь колдуна, то после такого освобождения он будет готов убить нас всех сразу или по очереди. Это уж как ему понравится".

Из всех рыцарей ордена только брат Карэн специализировался на снятии заклинаний с предметов, и он прекрасно знал, какие страдания будет испытывать дух в бутылке, если его освободить таким способом. На его памяти уже были случаи, когда освобождённый и обезумевший от боли призрак пытался убить своих освободителей. Эта группа медиумов ещё ни разу не попадала в такую ситуацию, и поэтому никто из них в полной мере не осознавал, на какой риск они идут.

– Если разобьётся бутылка, то невелика будет потеря, - как бы размышляя, произнёс брат Карэн, слегка пожав плечами. – Нам нужно узнать, что у неё находится внутри, а раз так, то приступим к третьему этапу.

Он поднялся из кресла, взял приготовленные артефакты и разложил их на столе каким-то особенным, одному ему известным образом. Затем поочерёдно их активировал и отошёл от стола.
– Начинайте раскачивать энергию, но только медленно, - предупредил он медиумов. – Может быть, это поможет сохранить нам и бутылку.

Но вовсе не сохранностью бутылки был обеспокоен брат Карэн. Просто ему нужно было время для того, чтобы сесть в своё кресло, которое уже не раз спасало ему жизнь. В это кресло были вмонтированы два мощных артефакта, создающие защиту, как от физического, так и от энергетического повреждения.

Рыцарь сел в кресло, активировал защиту и ещё, на всякий случай, незаметно от медиумов пристегнулся крепкими кожаными ремнями. Впрочем, колдунам было уже не до него. Они вновь встали у стола и, закрыв глаза для того, чтобы наблюдать за состоянием изумрудной энергии, стали в один голос произносить то заклинание, которое они выбрали для дестабилизации.
Таким же образом поступил и брат Карэн после того, как установил защиту. Теперь он видел только пульсирующий изумрудный комок, ауру медиумов, а также работу артефактов, которые тонкими струйками засасывали в себя оторванную от бутылки энергию.

По мере того, как убывала изумрудная энергия, частота пульсации увеличивалась, а комок надувался, словно новогодний шар, внутри которого что-то клокотало и рвалось наружу. И вдруг бутылка взорвалась, расколовшись на тысячи мелких осколков и поранив стоявших у стола медиумов. Вместо неё в центре пентаграммы возник чёрный смерч, мгновенно выросший до потолка и вновь упавший на стол, но уже в виде какого-то монстра с полузвериным лицом и четырьмя длинными когтистыми руками-лапами. Лицо этого чудовища было перекошено от боли и ярости, но брат Карэн сразу его узнал. Таким в древних фолиантах иногда изображали Чета – слугу Хатуума.

Четыре его длинные руки с огромными ладонями молниеносно схватили каждого заклинателя за шею и приподняли над полом. Выставив колдунов в шеренгу, Чет начал медленно сжимать их шеи, с наслаждением наблюдая, как синеют лица, вываливаются изо рта языки и вылезают из своих орбит глазные яблоки у его мучителей.

Когда тела заклинателей перестали дёргаться в руках Чета, он в бешенстве несколько раз ударил их друг о друга, а затем стал швыряться ими в книжные шкафы.

Покончив с медиумами, слуга Хатуума обратил своё внимание на Карэна, сидевшего в кресле с побледневшим от ужаса лицом и проклинавшего сейчас самого себя за то, что не догадался воспользоваться артефактом невидимости.

Чет сразу заметил защиту орденоносца, которая была похожа на кокон, и поэтому он даже не стал пытаться схватить Карэна. Вместо этого монстр словно игрушку оторвал от пола тяжёлый дубовый стол и с силой швырнул его в рыцаря. Удар был настолько сильным, что массивный стол рассыпался на части, оттолкнув к стене кокон, в центре которого находилось кресло с орденоносцем. Чет оглянулся по сторонам и, не найдя ничего, чем бы можно было ещё ударить по рыцарю, яростно зарычал, заскрежетав при этом жёлтыми кривыми зубами.

Выкрикнув какое-то заклинание, слуга Хатуума выставил перед собой все четыре ладони и из них вылетели молнии, со всех сторон ударившие в кокон. Брата Карэна спасло то, что напал на него сейчас не весь Чет, а всего лишь его четвертинка. Если бы бог яфридов загнал в бутылку хотя бы половину Чета, то щит орденоносца уже не выдержал бы более мощного энергетического удара.
Кокон ослепительно вспыхнул, поглощая энергию молний, но часть этой энергии всё равно прорвалась внутрь и ударила в орденоносца. От дикой боли Карэн закричал и на несколько секунд потерял сознание, а Чет подошёл к кокону и остановился, внимательно вглядываясь в бесчувственное тело, желая убедиться в том, что этот человек мёртв. На второй такой удар у Чета уже не хватало энергии, и поэтому он пришёл в ярость, когда брат Карен зашевелился и открыл глаза.

Слуга Хатуума выкрикнул новое заклинание, и волосы на его голове стали вдруг превращаться в маленьких тонких змей, которые быстро росли, извивались и тянулись к орденоносцу.

"Он хочет превратить меня в камень", - с ужасом подумал брат Карэн, почувствовав тяжесть и онемение в ногах.

Орденоносец быстро закрыл лицо руками и стал твердить заклинание, которое должно было помешать колдовству монстра. Тяжесть в ногах начала понемногу проходить и вскоре Карэн уже снова мог шевелить пальцами, ступнями и коленями. Новый яростный вопль Чета, подсказал рыцарю, что и эта попытка убийства у слуги Хатуума не удалась.

И тогда четырёхрукий монстр обхватил кокон с креслом своими длинными руками-лапами, оторвал его от пола и швырнул в противоположную стену, от которой кокон отскочил, словно мяч, вновь вернулся к Чету и вновь был брошен в стену.
После второго удара о стену, Карэн понял, что долго ему так не продержаться. Кожаные ремни больно впивались в тело, а кресло хоть и смягчало удар, но сотрясение было достаточно сильным для того, чтобы в скором времени потерять сознание и сломать шейные позвонки. И тогда рыцарь решил пойти на хитрость. Он прокусил себе губу и когда вновь оказался в руках монстра, притворился мёртвым.

Чет заметил кровь на лице орденоносца и, придерживая кокон, внимательно посмотрел на обмякшее и неподвижное тело рыцаря. Голова Карэна была откинута набок, а из приоткрытого рта струйкой сочилась кровь. Слуга Хатуума злорадно захохотал, отшвырнул от себя кокон и подошёл к запертой двери, но увидев на ней кодовый замок, не стал тратить на него время, а просто снова превратился в чёрный смерч и скрылся в вентиляционном отверстии.

Он нёсся по вентиляционному каналу, сокрушая всё на своём пути, и вскоре оказался на свободе, пулей вылетев из трубы одной из церковных башен. Мгновенно определив, где сейчас находятся все остальные его части, Чет отправился для воссоединения с той четвертинкой, которая сейчас дежурила у больничной палаты журналиста.

Превратившись теперь уже в половинку Чета, слуга Хатуума сквозь окно с ненавистью посмотрел на забинтованное тело Герона. Боль, ярость и жажда мщения всё ещё переполняли призрака, а отсутствие божественной ауры у журналиста, создавало впечатление, что с этим смертным не так уж и трудно будет покончить.
И Чет решился. Но воздействовать на тело Герона не было смысла, и поэтому слуга Хатуума бросился в атаку на душу журналиста.

Маленький комочек тайной энергии, который совсем недавно получил имя Гера, тоже не дремал, а внимательно наблюдал за приготовлениями Чета. И когда в его сознание ворвались потоки тёмной энергии, он резко отсёк их от призрака и начал быстро поглощать и преобразовывать эту энергию.

"Ну, вот и остался Чет, как минимум, без трёх, а то и четырёх пальцев, - пользуясь замешательством призрака, подумал Гер. – Может быть, хоть это его остановит"?

Но слуга Хатуума от ярости совсем потерял голову и набросился на душу журналиста с утроенной энергией. Её так много попало в сознание Герона, что комок тайной энергии уже не успевал её поглощать, а призрак уже готовился к новой атаке. Положение становилось довольно опасным, и Гера стал будить явную мысль для того, чтобы вместе прочитать заклинание Нарфея.

"Герон, очнись! - стал кричать Гера, усиленно поглощая энергию Чета и в то же время, краем глаза наблюдая за призраком в палате. – На нас напали. Срочно приходи в себя!"
Тело журналиста пошевелилось, он открыл глаза, а затем начал громко читать заклинание Нарфея. Но Чет уже не мог и не желал отступать. Он вызвал свою вторую половину из Гутарлау, соединился с ней и обрушил всю мощь тёмной энергии на сознание Герона.

Большую часть атакующей энергии щит Нарфея всё же задержал, но то количество, которое вновь прорвалось в сознание Герона, было всё-таки очень велико. А главная опасность заключалась в том, что под угрозой оказалась явная мысль, которая ещё ни разу не попадала в такую ситуацию. Тело журналиста стало дёргаться и корчиться на койке, срывая с себя бинты, ломая гипс и растяжки с противовесами.

"SOS!!! – что было сил, заорал Гера, когда понял, что Чет уже не остановится и твёрдо решил его убить. – SOS!!! SOS"!!!

Глава 13

Четырёхвесельный катран быстро удалялся от берега, на котором стояла одинокая фигура яфридки с платком в поднятой вверх руке. Она махала им вслед уходящему судну, а из её глаз нескончаемо текли слёзы, мешая смотреть вдаль. Фризла быстро вытирала глаза платком и снова размахивала им над головой, словно пыталась помешать ветру, уносившему катран Бича от берега.


Когда судно стало уже совсем маленьким и казалось, что оно должно вот-вот исчезнуть, Фризла вдруг увидела, как Бича встал во весь рост и, взяв в верхние руки вёсла, помахал ими в ответ. Яфридка зарыдала во весь голос и прижала платок к глазам, но после того, как она их вытерла и успокоилась, то оказалось, что катран уже исчез за горизонтом.

"Ну, а если всё же настоящий Бича вдруг появится в этой гутарле? – спросил Гер яфрида. – Ведь в жизни чего только не случается. Как ты потом станешь выкручиваться из этой истории?"
– Не появится, - ответил ему Бича-Яфру, энергично работая вёслами. – А не появится потому, что сегодня ночью он со всей своей командой геройски погиб сражаясь с пиратами Гамайского моря.
"Когда ты успел про это узнать?" – прищурился Гер.
– А тогда, когда ты лупасил на отдушке в обнимку с Фризлой, - захохотал Бича-Яфру.
"Так, - проворчал Гер, - значит, меня ты укладываешь спать, а сам в это время шарахаешься невесть где".
– Невесть где я шарахаюсь не весь, а лишь частично, - продолжая смеяться, ответил ему бог яфридов. – Так уж получилось, что в этот раз ты не попал в ту часть моего сознания, которая решила погулять по планете.
"Постой, постой, - задумался Гер. – Уж не хочешь ли ты таким способом определить, в какой части твоего сознания я спрятался? Так ведь я тебе уже сказал, что нахожусь я сейчас в центре твоей чистой энергии".
– Это изнутри тебе кажется, что ты находишься в центре, - вздохнул Бича-Яфру. – А я вот выяснил, что ты гуляешь в моей душе, как мартовский кот: где сильнее пахнет, то туда тебя и несёт.
"В смысле? – не понял его Гер. – Что ты хочешь этим сказать?"
– Да то, что по моим расчётам ты всегда оказываешься там, где только начинает зарождаться какая-то новая или оригинальная мысль. И получается так вовсе не из-за того, что ты так хочешь, а оттого, что в этом заключается главная особенность твоей собственной энергии, - усмехнулся бог яфридов. - Как видишь, скоро я буду знать о тебе больше, чем ты сам.
"Ну, ещё бы! – фыркнул Гер. – Во-первых, ты – бог, хоть и не людского племени, а всё-таки бог. А во-вторых, со стороны-то виднее. Но должен тебе сказать, что мне с моей стороны тоже кое-что виднее, чем тебе".
– И что же именно? – заинтересовался Бича-Яфру.
"А то, что когда ты надеваешь очередную маску, то меняется цвет не только у твоего сознания, но и у подсознания тоже", - ответил ему Гер.
– Оба-на! – воскликнул Бича-Яфру и перестал грести вёслами. – Вот с этого момента поподробнее и не жалея красок.
"Конечно, потому что именно о красках и идёт речь, - усмехнулся Гер. – Да ты греби, греби, а то нас обратно в гутарлу унесёт".
– Ох, и любишь же ты потянуть кота за…, - вздохнул Бича-Яфру, вновь начиная грести.
"За хвост и только за хвост, - посмеиваясь, закончил за него Гер. – А ты знаешь, почему тебя сегодня так тянет на кошачью тему?"
– ….
"Да потому, что в тебе сейчас играет энергия Кайсы, - сам ответил на этот вопрос Гер. – И энергия эта осталась у тебя не в сознании, а в подсознании. Маску-то ты давно снял и сознание тоже освободил от её энергии, а вот подсознание твое, похоже, что навсегда изменило свой оттенок. Как видишь, и я знаю о тебе больше, чем ты сам".

Некоторое время Бича-Яфру молча и размеренно грёб веслами.

– А как насчёт остальных масок? – наконец спросил он Гера. – Они тоже наследили в моём подсознании?
"За Осмуна сказать ничего не могу, - пожал плечами Гер. – Ты же знаешь, что он на любом фоне невидим, а цвет Юргена настолько слаб и невзрачен, что я не всегда его и замечаю. Оно и понятно почему: его энергию ты скопировал не с артефакта, а с кота Барсика, которому до бога ой, как далеко. Но, может быть, я не прав?"
– Нет, всё верно, - согласился с ним Бича-Яфру. – А как ведёт себя энергия Кайсы? Она живёт сама по себе или всё-таки смешивается с моей энергией?
"Кошки всегда гуляют сами по себе, когда они не гуляют с котами, - усмехнулся Гер. – Вот и энергия Кайсы становится ярко выраженной лишь тогда, когда находится на периферии, но стоит ей только начать своё движение к центру, как она сразу же растворяется в твоём подсознании. А твоя самодиагностика разве не показывает тебе все эти изменения?"
– Моя самодиагностика не работает так, как ей положено с того момента, как Нарфей соединил наши души, - вздохнул бог яфридов, сильно загребая левыми вёслами для того, чтобы выровнять катран и пристать к песчаной отмели острова. – А теперь ей мешает не только твоя энергия, но и энергия всех моих масок.
"А коррекцию диагностики ты провести не можешь, потому что не знаешь всех параметров энергии Нарфея, Кайсы и всех прочих посланников, чьи маски ты на себя уже примерил. Так?"
– Правильно, - снова подтвердил бог яфридов. – Хотя теперь и этого уже недостаточно учитывая то, что каждая новая маска влияет на все прежние, а они соответственно влияют на неё. В результате мы имеем уравнение с множеством неизвестных, не решив которое, мы не поймем, кто мы и что мы сейчас из себя представляем.

Катран с разгона уткнулся в берег и Бича-Яфру, прихватив сумку с артефактами, спрыгнул на влажный песок островного пляжа. Затем он увеличил размер своего биополя, став уже настоящим Яфру, превратил материю катрана со всеми его товарами в энергию и спрятал её в тот энергетический рюкзак, который они с Героном недавно создали в катакомбах.

"Когда вернёмся домой, я имею в виду Гутарлау, то на товары Борсого мы можем кое-что выменять у Адама, - предложил Гер. – Да и за знак элферна мы ещё с ним не рассчитались, а оружие Чукмака не может не заинтересовать археолога".
– Обязательно с ним поторгуем, - кивнул головой Яфру, шагая по узкой тропинке вглубь острова. – У археолога теперь хранится очень много нужных и полезных для нас вещей. Но его сейчас опекает Гунар-Ном и, если я не ошибаюсь, то повелителя гномов интересует вовсе не археолог, а те предметы, которые появились из шкатулки Фана. И Чет, кстати говоря, тоже неспроста крутится рядом с Адамом. В таких условиях нам трудно будет вести обмен с археологом.
"Ты сейчас начнёшь колдовать над обручем Гримм-Нома, а он, как-никак, родной брат Гунар-Нома, - задумался Гер. – Если мы появимся у Адама под маской Гримм-Нома, то, может быть, его братец не станет нам мешать? А Чета, чтобы он не путался под ногами, затолкаем ещё в какую-нибудь посудину. Сколько его четвертушек крутится у Адама?"
– Две, - ответил ему бог яфридов. – Третья дежурит у больницы, а четвёртая сидит в бутылке, но не в этом дело. Чет в любом случае нам не помеха, потому что он всем враг по определению. Тёмная энергия Хатуума воюет и всегда воевала практически со всеми посланниками. Конечно, были и такие случаи, когда кто-нибудь из нас заключал союз и с Хатуумом, но, как правило, такие союзы были недолговечны и быстро распадались. Затолкать Чета в бутылку – не проблема, вот только не забывай, что в нашем положении мы никогда и ни в чём не должны повторяться. Ну, а что касается братьев Ном, то их родственная связь может оказаться, как плюсом, так и минусом.
"М-да, интриги, интриги, интриги, - вздохнул Гер. – И что вам всем не жилось в мире и согласии?"
– А то, что всех слишком много, а всего слишком мало и на всех не хватает, - усмехнулся Яфру.
"Вот, вот, - проворчал Гер. – Налетели толпой на одну маленькую планетку, передрались все в пух и прах, а теперь и мы из-за вас страдаем".
– Помолчал бы уже, - поморщился Яфру. – Забрался к богу в душу, а сам какого-то страдальца из себя корчит.
"А я не за себя беспокоюсь, а за всех остальных", - запротестовал Гер.
– А ты спросил их всех остальных-то? – криво усмехнулся бог яфридов. – Всеобщая гармония – красивая сказка для маленьких детей и романтиков. Мир создан таким, каков он есть и если ты не можешь его изменить, то тебе в любом случае придётся под него подстраиваться или же создать свой собственный мир и в нём уединиться.
"Но почему же обязательно уединиться? – не сдавался Гер. – Найти единомышленников и всем вместе строить свой гармоничный мир".
– Ваш мир, если он станет достаточно большим, рано или поздно станет мешать другому миру, тому, с которым вы не согласны, - отмахнулся от него Яфру. – И вы будете вынуждены с ним воевать, защищая свою жизнь и свой гармоничный мир. А теперь оглянись в прошлое и скажи мне, не это ли до сих пор происходило на планете? Любое сообщество считает именно свой мир самым правильным и гармоничным, а всё, что не вписывается в его рамки, называет ересью и заблуждением.

Яфру остановился недалеко от временного портала и снял с плеча дорожную сумку.
– Ладно, давай закончим эту бесполезную и бессмысленную дискуссию, - сказал он, присаживаясь на траву и доставая из сумки обруч Гримм-Нома. – Мне нужно сосредоточиться и поэтому постарайся меня не отвлекать. Лучше понаблюдай за теми процессами, которые будут происходить в моём подсознании. Как мы только что выяснили, тебе со своей позиции всё видится несколько иначе, чем мне.

Бог яфридов расстелил на траве холщёвую сумку, положил на неё обруч и, внимательно глядя на него, стал разминать пальцы рук, словно опытный медвежатник перед тем, как начать взлом сложного сейфа. Затем он закрыл глаза, протянул к обручу сразу все свои ладони и начал медленно водить ими над обручем, произнося еле слышным шёпотом какие-то непонятные слова.

"Практически всё то же самое, что и в шагуне Борсого, - подумал Гер, глядя на эти манипуляции, - разве что только шёпот добавился. Неужели он и сейчас играет на публику? А зачем? Не хочет, чтобы я знал, как это делается? Так я без его помощи всё равно ни один артефакт не смогу активировать".

Продолжая что-то нашёптывать, Яфру стал размахивать кистями рук над обручем, словно бы подгоняя к лицу воздух, и стал при этом похож на парфюмера, оценивающего качество новых духов. И действительно в следующее мгновение Гер уловил тончайший аромат, который источал волшебный обруч.

"Обоняние – это его конёк, - думая о боге яфридов, мысленно усмехнулся Гер. – Из меня такой нюхач никогда не получится: не та наследственность…. А впрочем, что это я себе раньше времени приговор выношу? Интуиция Нарфея подкреплённая обонянием Яфру тоже может дать неплохой результат".

Пользуясь обонянием Яфру, Гер стал тоже принюхиваться, пытаясь понять происхождение и природу этого запаха. И вскоре у него появилось ощущение того, что он находится в кузнице рядом с наковальней и пылающим горном. Особый аромат обруча, словно бы расслоился, показывая, из чего он состоит: запах раскалённого металла, запах пота и запах горящего горна. Кузнец достаёт из красных углей разогретую до белого каления полоску металла и начинает ловко и уверенно стучать по ней молотом, непрерывно произнося при этом слова не то песни, не то молитвы. И чем дольше куёт кузнец, тем звонче становится металл и вскоре уже кажется, что и кузнец и полоска металла поют в унисон какую-то красивую и загадочную песню, мелодия и слова которой навсегда остаются в душе каждого из них.

Нельзя сказать, что Гер слышал эту песню, но он очень хорошо ощущал её вибрацию и мелодичность.
Яфру перестал шевелить кистями рук и вдруг громко запел ту самую песню, которую только что пели для Гера кузнец и полоска металла на наковальне. Обруч сразу вспыхнул ярким цветом, заискрился змейкой полудрагоценных камней, и вокруг него мгновенно возникло облако бело-красного цвета, похожее на язычки пламени, которые пляшут над раскалёнными углями.

"Я смог создать только немой образ заклинания для активации, а Яфру знает ещё и то, как можно озвучить такой образ, - понял Гер. – Значит, сейчас он пользовался не только обонянием и интуицией, а ещё какими-то чувствами и особыми способностями. Свой меч в магазине Зацмана Яфру не смог отличить от подделки, потому что ему мешала энергия Фана, но почему тогда бог яфридов с лёгкостью согласился активировать кулон Кайсы? Да и сейчас он не отказывается от того, чтобы воспользоваться и другими артефактами из шкатулки…. Может быть, ловушка Фана действует только на того посланника, который и создал тот или иной предмет и потому Яфру не боится экспериментировать с чужими магическими предметами…? Ох, что-то он мне не договаривает".

А бог яфридов в это время уже надел на голову обруч и стал готовиться к преобразованию своей энергии в энергию Гримм-Нома.

"Сегодня он явно не торопится, - слегка улыбнулся Гер, наблюдая за действиями зелёного бога. – А почему…? Растягивает удовольствие, хочет лучше разобраться в нюансах этого процесса или просто преподаёт мне урок, зная, что я сейчас слежу за тем, что он делает? Он просил присматривать за состоянием его подсознания, но в нём-то как раз сейчас ничего и не происходит. Его чистая энергия (хотя я теперь уже никак не могу назвать её таковой) пока абсолютно не реагирует на те изменения, которые происходят за пределами её границы. Значит, это должно произойти позже, вероятно тогда, когда Яфру начнёт пользоваться своей новой маской".

Божественная аура изумрудного цвета стала вдруг быстро уменьшаться и вскоре сравнялась с аурой магического обруча. Мощность и концентрация энергии яфридов была гораздо выше энергии Гримм-Нома, и поэтому поначалу казалось, что биополе обруча попросту исчезло. Но очень скоро цвета ауры стали изменяться, переходя от изумрудных оттенков в бело-красные. Когда яркость и мощность новой энергии достигла своего предела, Яфру, а вернее теперь уже Гримм-Ном, резко увеличил биополе до божественного размера. Тело яфрида словно растворилось в воздухе, а на его месте возник маленький кряжистый человек в кожаном полудоспехе, с высоким ёжиком волос и кудлатой бородой, часть которой была заплетена в мелкие косички.

– Ну, вот и все дела, - немного уставшим, но довольным голосом произнёс карлик. – А как себя чувствует мой маленький шпион? - обращаясь уже к Геру, добавил он.
"Эти манипуляции никак не повлияли ни на меня, ни на твою чистую энергию, - сообщил ему тот, - если не считать того, что все твои прежние маски сразу куда-то исчезли. Даже Кайса и та не смеет приблизиться к твоей новой энергии. Кстати, ты случайно не знаешь, какие у неё были отношения с Гримм-Номом?"
– Раньше не знал, а теперь просто не могу не знать, - засмеялся карлик, - потому что я – и есть тот самый Гримм-Ном.
"Ты хочешь сказать, что в обруче заключена даже чистая энергия Гримм-Нома, а кулон Кайсы и пояс Осмуна являются лишь частью своих создателей?"
– Ты стал быстро соображать мой друг, - продолжая улыбаться, ответил ему Гримм-Ном. - Обруч – самый главный мой артефакт, в котором заключены все мои способности и вся моя сущность. Теперь даже Гунар-Ном не сможет отличить меня от своего брата, потому что я и есть его родной брат. Ну, а что касается Кайсы, то могу тебе сказать, что отношения у нас с ней были всякие. Иногда она царапалась и кусалась, а иногда сидела у меня на коленях и что-нибудь ласково мурлыкала мне на ухо.
"Ясно, - усмехнулся Гер. – А происходило так, наверное, от того, что ты её иногда гладил, а иногда таскал за хвост. Я не ошибся?"
– Да, всякое бывало, - словно вспоминая прошлое, вздохнул Гримм-Ном, - и любили, и ругались, и снова любили.

Чем дольше Гер беседовал с карликом, тем больше осознавал, насколько велика разница между маской Гримм-Нома и остальными масками. Если раньше Яфру только притворялся, изображая из себя Кайсу, Осмуна или Юргена, то сейчас бог яфридов настолько вошёл в новую роль, что, кажется, забыл самого себя. Гер не прекращал внимательно следить за состоянием чистой энергии многоликого бога и вскоре стал замечать какое-то странное движение на периферии подсознания, которое, как и всегда выглядело, словно шар, но сейчас его поверхность стала деформироваться в различных точках, прогибаясь вовнутрь, будто бы кто-то снаружи настойчиво пытался войти в это замкнутое пространство.

"Что-то не нравится мне такая карусель, - подумал Гер, с опаской наблюдая за этим процессом. – Уж не собирается ли Гримм-Ном захватить подсознание бога яфридов?"

"Гримм-Ном – слишком длинное и неудобное для произношения имя, - небрежным тоном произнёс Гер, обращаясь к карлику. – Может быть, мне нужно называть тебя как-то иначе? Как тебя звали в детстве?"
– Меня всегда звали Гримм-Ном и только Гримм-Ном, - нахмурился тот, - но можешь называть меня повелителем, хоть ты и не из нашего племени.

"Всё ясно, - подумал Гер. – Нужно срочно возвращать Яфру, пока этот карлик вконец не оседлал доверчивого яфрида. Но действовать придётся очень осторожно. Мне кажется, что этому заносчивому гному не очень-то понравится идея вновь превратиться в ящера".

"А скажи мне, повелитель, - как можно учтивее обратился Гер к карлику. – Можешь ли ты, пользуясь своею новой способностью, превратиться в Гунар-Нома? Ведь вы – родные братья, а значит, и тип энергии у вас должен быть одинаковым".
– Тип энергии, конечно, одинаковый, - согласился с ним Гримм-Ном, - но её внутренние параметры у нас с братом разные. Нет, для этого мне нужен какой-нибудь его артефакт, пусть даже самый простенький и безобидный.
"А среди тех вещей, которые нам отдали яфриды, разве нет ничего, что бы принадлежало твоему брату?"

Карлик на пару мгновений задумался, а затем радостно хлопнул себя ладошкой по лбу.

– Точно! – воскликнул он. – Монокль Гунар-Нома, который он создал для обнаружения артефактов. Мой братец – страстный коллекционер и вечно болтается по всяким галактикам и планетам в поисках магических предметов. Кстати, если бы можно было найти тот тайник, в котором он хранит свою коллекцию, то уверяю тебя, нам там было бы, чем поживиться.
"А вдруг этот монокль как раз и подскажет нам, где стоит искать тайник твоего брата", – предположил Гер.
– Вот это-то мы сейчас и проверим, - азартно потёр ладони карлик. – Я давно мечтаю найти его тайник. У него в детстве была такая забава: прятать мои любимые игрушки в самые неожиданные места из-за чего мне каждый раз приходилось переворачивать в доме всё вверх дном, а вся вина за беспорядок, конечно же, полностью ложилась на меня.

Он достал из сумки монокль, достаточно быстро его активировал и сразу же начал преобразовывать свою энергию в энергию брата. Несмотря на то, что в этот раз весь процесс происходил очень быстро, Гер всё же успел заметить, что промежуточным звеном в этом превращении всё равно оказалась энергия зелёного бога. Как только закончились все изменения, то уже вместо карлика на поляне стоял маленький гном в бархатном кафтане и большой широкополой шляпе.

"До чего же вы с братцем непохожи-то, - удивлённо покачал головой Гер, обращаясь к гному. – Если бы не знал, то никогда бы не поверил в то, что вы – родные братья".
– Родные мы только по матери, - усмехнулся Гунар-Ном, - и поэтому правильнее было бы называть нас единоутробными. Но мы с братом стараемся не афишировать историю своего происхождения.

Гер внимательно осмотрел сознание и подсознание многоликого бога и с облегчением отметил, что деформация шара, в котором находилась чистая энергия зелёного бога, прекратилась, а цвет общего сознания, хоть и не намного, но всё-таки изменил свой оттенок.

"Монокль, наверное, очень слабый артефакт для того, чтобы скрываться под такой маской?" – спросил Гер, сознательно никак не называя многоликого бога.
– Да, конечно, - согласился тот. – В этой маске я похож на страуса, который прячет голову в песок. Такой маскировкой можно обмануть разве что братьев из ТОРКа, да и то с переменным успехом.

"Может быть, предложить ему примерить ещё какую-нибудь маску, для того, чтобы он уже наверняка забыл про карлика? – задумался Гер. – Что у нас там ещё есть? Браслеты и медальон Тууслы…? Нет, что-то мне сейчас не очень хочется увидеть на полянке эту маму".

"А знаешь что, Яфру? - решился, наконец, Гер. – Давай-ка, мы с тобой вернёмся в исходную точку".
– Мы как-то уже договаривались, что ты будешь называть меня по имени той маски, которую я ношу, - с улыбкой напомнил ему гном. – Пусть тебя не обманывает впечатление того, что мы сейчас на острове одни. Кому надо, тот увидит и услышит нас из любой точки планеты и даже галактики. Я, конечно же, принял некоторые меры предосторожности, но это всё равно не даёт нам право нарушать основные принципы конспирации. А теперь объясни мне, зачем тебе понадобилась исходная точка?
"Я заболдаю тебе шибака занятну хараламу, но тока тады, ежоли вновь поглазею здесь бродюжника Бича, - усмехнулся Гер. – Никому боля я енту хараламу болдать не моги.
– Хм, - задумался гном. – А знаешь, ты меня заинтриговал. Ну, хорошо, давай вернёмся к Бича.

Это преобразование закончилось ещё быстрее, чем предыдущее и вот уже бродюжник Бича развалился на траве, закинув за голову верхние руки.

– Ну, давай, болдай свову хараламу, - немного уставшим голосом произнёс он, явно намереваясь расслабиться и отдохнуть.
"Сейчас, - пообещал ему Гер, - вот только дай мне немного осмотреть твоё сознание и чистую энергию".
– А что ты там хочешь увидеть? – закрывая глаза от яркого света Иризо, поинтересовался Бича-Яфру.
"Маленького злобного карлика, который чуть было, не сожрал большого и доверчивого яфрида".

Бича-Яфру на несколько мгновений замер, затем резко открыл глаза, а потом и вовсе сел, опираясь на хопер.

– Ты опять фантазируешь, или действительно заметил что-то серьёзное? – недоверчиво спросил он.
"Да какие уж там фантазии, - отмахнулся от его слов Гер. – Мы стояли с тобой на краю пропасти. Область твоей чистой энергии была атакована подсознанием Гримм-Нома, словно больная антилопа, упавшая в воду на радость стае пираний. Ещё немного и от Яфру, да, наверное, и от меня тоже, уже ничего бы не осталось. Ты не просто надел маску Гримм-Нома, ты действительно им стал, а его подсознание окружило и блокировало твою чистую энергию, пытаясь её разрушить и уничтожить. Ты мгновенно забыл о том, что ты – бог яфридов, потому что ты стал богом гриммов, и только хитростью мне удалось убедить тебя снова стать самим собою. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что душа каждого из посланников уникальна и её возможности и способности скрыты от всех за семью печатями. Больше никогда и ни в кого полностью не превращайся, иначе ты навсегда потеряешь самого себя и вовсе не факт, что ты когда-нибудь вновь вернёшься в своё сознание. Во всяком случае, в душе у Гримм-Нома я такого желания не обнаружил и если бы не его жадность и детские обиды на проделки единоутробного брата, то неизвестно, чем бы вся эта история и закончилась. Вот такая моя харалама".

Бича-Яфру сорвал высокий стебелёк какого-то растения, и стал задумчиво жевать его верхушку, время от времени лениво сплевывая в траву.

– Твова харалама действительно шибака занятна, - наконец произнёс он, откинув в сторону изжёванный стебелёк. - А теперь попробуй вспомнить и описать в красках все те изменения, которые ты заметил, как в моём сознании, так и в подсознании.

И Гер начал свой рассказ, стараясь не упустить из виду ни одну, даже самую незначительную деталь, попутно вспоминая при этом, как все свои ощущения, так и диалоги с обоими повелителями гномов. Яфру слушал его, не перебивая и не переспрашивая. Он словно уснул, сидя на хопере и поддерживая голову всеми четырьмя ладонями.

"Мне кажется, что мы должны придумать какой-нибудь клапан или стоп-кран для того, чтобы вновь не оказаться в такой ситуации, - предложил Гер, закончив свой рассказ. – Я понимаю, что всего не предусмотришь, но лучше десять раз вернуться в исходную точку, чем один раз прыгнуть наобум и исчезнуть навсегда".
– Да, предохранительный клапан нам просто необходим, - согласился с ним Яфру. – И ведь как незаметно всё произошло-то. Я даже не почувствовал того, как стал совсем другим. Казалось, что всё под контролем и нет никаких причин для беспокойства. Вот так действовал и Фан вместе со своей шкатулкой: когда начинаешь понимать, что тебя обманули, то изменить уже ничего не можешь.
"Ты достаточно медленно преобразовывал энергию Гримм-Нома. Так было необходимо или ты просто не хотел торопиться?" – поинтересовался Гер.
– Попутно с преобразованием я ещё изучал все способности и возможности этой энергии, - признался бог яфридов, - да видно так увлёкся, что не заметил, как полностью превратился в Гримм-Нома. Что же, я получил хороший урок, а ты снова вытащил меня из очередной ловушки. Но как ловко ты обманул этого карлика!
"Мне просто повезло, а он всего лишь ещё не успел освоиться и войти в образ, - отмахнулся Гер. - Ведь я-то действовал скорее интуитивно, чем расчётливо. Так что благодарить нам нужно Нарфея и его интуицию, частичка которой живёт и во мне".
– Везение всегда сопутствует тому, у кого есть что везти, - улыбнулся Яфру. – Три знака элферна, которые сейчас находятся в твоём теле, тоже влияют на все твои действия.
"Кстати, а помнишь тот камнепад в горах? – вдруг задумался Гер. – Ведь Кайса тогда тоже достаточно плотно обхватила твоё сознание, но когда тебе вновь понадобилось стать яфридом, ты сделал это легко и непринуждённо. В чём разница между Гримм-Номом и богиней кошек? Или, может быть, секрет кроется в мощности их магических предметов?"
– Разница буквально во всём, - ответил бог яфридов. – Начнём с того, что Кайса – женщина и обладает иным типом мышления, который как раз и формируется в области подсознания. Как бы я ни старался стать настоящей богиней кошек, но до тех пор, пока во мне живёт мужское начало, все мои старания разобьются именно об эту преграду.
Гримм-Ном – ярко выраженный мужик: могуч, вонюч и волосат, несмотря на то, что ростом мал. Его мужское начало не создано для того, чтобы с кем-то делить свои владения. Ему нужно всё или ничего. Он блокировал мою чистую энергию и начал её разрушать, потому что на этом месте должно было находиться его подсознание, а моё сознание в это время ему только помогало, то есть я уничтожал себя своими же руками.
Ну, а если уж мы стали говорить о наших масках, то не должны обойти вниманием и Осмуна, а он – создание бесполое, и потому абсолютно для меня безвредное.
Теперь о том, что касается магических предметов этих посланников. Они тоже все сильно отличаются друг от друга, как по мощности, так и по наличию всевозможных способностей своих создателей. Обруч Гримм-Нома – наиболее насыщенный, потому что повелитель гриммов вложил в него и частичку своей чистой энергии. В кулоне Кайсы заключены практически все способности богини кошек, но своё женское начало она решила оставить при себе. Пояс Осмуна обладает всего одним качеством своего создателя – маскировкой, но зато она настолько сильная, что способна обмануть кого угодно.

Гер слушал бога яфридов, а сам не переставал следить за состоянием его подсознания и заметил, что оболочка шара меняла свой цвет в зависимости от того, о ком в этот момент говорил многоликий бог.
"Они все и навсегда отметились в его подсознании, - подумал Гер, - но проявляют себя лишь на периферии, а опускаясь к центру, сразу блекнут и растворяются, теряя свою индивидуальность".

"Послушай, Яфру, - произнёс Гер, выслушав монолог бога, - а почему бы тебе не воспользоваться маской Осмуна, для того, чтобы обмануть Гримм-Нома? Энергия Кайсы вряд ли подойдёт для этой цели, если учесть ещё и то обстоятельство, что у богини кошек и повелителя гриммов в прошлом были бурные романтические отношения. Зато Осмун, как бесполое создание, да к тому же ещё и невидимое, никак не может быть объектом для атаки карлика".
– Я уже думал об этом, - усмехнулся бог яфридов. – Мысль замечательная, но она нам не подходит по одной простой причине: под маской Осмуна ты ничего не видишь, а, следовательно, не сможешь повлиять на ситуацию. Я же, как оказалось, теряю контроль над собой абсолютно незаметно и неизвестно, на какой стадии преобразования. Нет, мой друг, давай искать другой вариант.
"Тогда я предлагаю провести небольшой эксперимент, - предложил Гер. – Ты сейчас наденешь маску Осмуна, а затем начнёшь рассуждать на тему об особенностях повелителя гримов и его обруча. Если моя теория верна, то я должен увидеть его энергию на краю твоего подсознания, а маска Осмуна, возможно, ещё и усилит этот эффект".
– Хо! – воскликнул бог яфридов, явно заинтересовавшись этой теорией. – Ну, давай попробуем.

Яфру почти мгновенно надел маску Осмуна, но остался в теле яфрида, потому что под куполом этой энергии он всё равно был абсолютно невидим. А затем Осмун-Яфру стал рассказывать Геру о том, какими способностями обладает Гримм-Ном, и какие свои качества он передал обручу при его создании.

"Вижу! Я его вижу! – вдруг закричал Гер. – Вся энергия Гримм-Нома растеклась по оболочке твоего подсознания. Вот сейчас бы самое время и сорвать мне стоп-кран".

Яфрид, продолжавший всё также сидеть на полянке, на несколько мгновений задумался, а затем крякнул и решительно взмахнул правой нижней рукой.
– Пусти в него свою молнию, - посоветовал он Геру, - но только маленькую-маленькую.
Тот молча пожал плечами, поднатужился и выпустил небольшой разряд, который вдруг взорвался, словно новогодний салют и разлетелся во все стороны мелкими искрами.

– Ах, ты крюга шестипалый! – аж подпрыгнуло на траве тело яфрида. – Мокрой задницей, да на оголённые провода! Я же просил маленькую молнию.
"Да меньше уже и некуда, - стал оправдываться Гер. – Я же не виноват в том, что эта молния взорвалась практически у меня в руках".
– Понятно, - проворчал Осмун-Яфру. – А что там с Гримм-Номом?
"Выпал в осадок, - усмехнулся Гер. – Вероятно, с этой стороны он не ожидал нападения".
– Вот это и называется электрошоковая терапия, - растирая сведённые судорогой мышцы, прокряхтел бог в маске. – Ничего эффективнее такого стоп-крана придумать уже невозможно, но очень не хотелось бы пользоваться им слишком часто.
"Ты решил отказаться от второй части эксперимента?" – спросил его Гер.
– Ни в коем случае, - решительно заявил многоликий бог. – Мы просто обязаны оседлать и приручить этого карлика. Говоря о стоп-кране, я имел в виду изучение новых мощных артефактов, без которых нам не обойтись в нашей игре.
"Эта игра всё больше становится похожа на битву, - вздохнул Гер, - и моё израненное тело, которое сейчас лежит в больничной палате – лучшее тому подтверждение".
– То, что для простых людей война, для вождей и политиков – игра, - усмехнулся бог в маске, - а ты у нас солдат универсальный: сам себе армия и сам предводитель. Нападать на твоё тело будут лишь до тех пор, пока не поймут, что уничтожить его невозможно и вот тогда-то все и накинутся на нашу грешную душу. Ты готов продолжить эксперимент?
"Универсальный солдат всегда готов, - проворчал Гер, - даже несмотря на то, что находится сейчас в коматозном состоянии".
– Вот это и есть настоящий супер боец, - хохотнул Осмун-Яфру. – Ну, всё, начинаю превращаться в Гримм-Нома. Он у нас парень толстокожий и один разряд твоей молнии ему не навредит. А если он не поймёт с первого раза, то не стесняйся и бей больнее.
"То ты кричишь, что тебе больно, а то вдруг просишь бить ещё сильнее, - покачав головой, вздохнул Гер. – Не слишком ли быстро ты меняешь своё мнение?"
– Да разве это быстро? – послышался скрипучий голос карлика.
"Так, понятно, - подумал Гер, начиная готовиться к атаке. – Второй раунд уже начался".

Ещё пять раз многоликий бог и Гер возвращались в исходную точку и начинали всё сначала пока, наконец, не добились того, что энергия Гримм-Нома успокоилась и перестала нападать на подсознание бога яфридов. Карлик уже не стоял в самоуверенной позе на поляне, а в изнеможении валялся на измятой траве, прикрыв глаза от усталости.

"Как самочувствие моего повелителя?" – поинтересовался Гер, стараясь, чтобы эта фраза не прозвучала слишком глумливо.
– Да пошёл ты, - вяло огрызнулся карлик. – Всю душу мне расковырял и вывернул.
"Нет, с таким настроением и в таком состоянии нам нельзя садиться за карточный стол, - заметил Гер. – Тебе впору лекарства пить, а не в покер играть".
– Всё, что я сейчас хочу, так это начистить кому-нибудь морду, - устало и мечтательно произнёс Гримм-Ном. – Короткий прямой, хук справа, хук слева и апперкот.

И прямо лёжа на траве и не открывая глаз, карлик начал боксировать с воображаемым противником. Отправив его, по-видимому, в глубокий нокаут, бородатый карлик удовлетворённо вздохнул, раскинул в стороны руки и полностью расслабился.

– Вот это игра, так игра, а не то, что твой покер, - сказал он, приоткрыв один глаз.
"И ты всерьёз полагаешь, что можешь дать в морду Фану?" – насмешливо спросил его Гер.
– Фан – судья, а судью бить нельзя: дисквалификация, как минимум, - ухмыльнулся Гримм-Ном. – Зато с ним можно "побеседовать" в домашней обстановке и без свидетелей.
"Наша с тобой дисквалификация – это ссылка на Тангаролла, - напомнил ему Гер, - а домашней обстановки у Фана не существует: где бы он не появился, он – везде судья. Так что снимай боксёрские перчатки и бери в руки карты".

Карлик снова закрыл глаз и сделал вид, что отдыхает и греется в лучах полуденного Иризо.

"М-да, с этим типом можно запросто всю игру завалить, - подумал Гер. – А может быть, он просто притворяется? Очень уж сомнительно, что богиня кошек стала бы заводить роман с тупицей. Но с другой стороны она вполне могла использовать этого драчуна для того, чтобы его кулаками расчищать себе дорогу. Маска, конечно, замечательная, но пока абсолютно бесполезная".

Он ещё раз тщательно осмотрел подсознание бога яфридов и, убедившись, что им обоим ничто не угрожает, тоже позволил себе расслабиться и перевести дух. Но так продолжалось всего несколько мгновений, потому что где-то вдалеке послышался чей-то слабый и отчаянный крик. Источник звука находился не снаружи, а внутри сознания многоликого бога.

"SOS!!! SOS!!! SOS!!!" – вопил Гера, и бог в маске сразу его услышал.

– А, чёрт! – закричал Гримм-Ном, мгновенно оказавшись на ногах. – На Гера кто-то напал!
Он подхватил с земли холщёвую сумку с артефактами и со скоростью пули влетел во временной портал, растворившись в нём прямо на лету.

Глава 14

Лёгкий турбореактивный самолёт, выполняющий рейс АХ 19-45, разбежался по взлётно-посадочной полосе, оторвался от бетонных плит и, набрав нужную высоту, развернулся, взяв курс на острова Южного архипелага. Спец борт Главного Полицейского Управления срочно вылетел из столицы, получив приказ доставить в заданный район группу агентов для выполнения особой операции.

Салон самолёта, специально оборудованный для подобных заданий, был разделён на несколько отсеков и в одном из них, который выглядел, как комната для совещаний, за большим овальным столом расположились шестеро мужчин.

– Гордон, к чему такая спешка? – поинтересовался Фидли, чайной ложкой размешивая сахар в большой керамической кружке. – Я еле успел на прощание поцеловать свою подружку.
– Твой прощальный поцелуи сильно затянулся, если учесть то, что к самолёту ты прибежал последним, - хохотнул Лари.
– После того, как тебя ударили бревном по голове, ты стал гораздо лучше соображать, - ехидно заметил Фидли.
– А после того, как тебя укололи в задницу, ты стал менять своих подружек чуть ли не каждый день, - продолжал смеяться Лари. – Я уже давно запутался, какую из них как зовут. А может быть, они в ужасе убегают, посмотрев на твои ягодицы?
– Эх, Лари, ничего ты не понимаешь, - вздохнул Фидли, обречённо взмахнув рукой. – Да они просто выстроились в очередь для того, чтобы на них посмотреть. Я немного подправил татуировку, и теперь все женщины на пляже вместо надписи "Я – вор" читают на моих ягодицах "ЯЧворт".
– А что это такое? – удивлённо наморщил лоб Лари.
– Вот видишь, и ты тоже заинтересовался, - под общий хохот, хитро подмигнул другу Фидли. – Но тебе я не стану этого объяснять: ты не в моём вкусе.
– Вот гад какой, а? – добродушно смеясь, покачал головой Лари. – Ты и из этого положения выкрутился. А ты знаешь, я бы посоветовал тебе ещё и стрелочками указать, где находится этот твой "ЯЧворт".
– Гениально, Лари! – воскликнул Фидли. – Как только прилетим, то сразу же побегу в салон тату.
– В салон ты побежишь чуть позже, - закончив смеяться, сказал Гордон, - и только в том случае, если у тебя на это останется время. Кампфф послал нас на острова не для того, чтобы мы демонстрировали свои "ячворты" любопытным простушкам.
– Он сам руководит операцией? – удивился Арбин.
– Во всяком случае, приказ я получил лично от него, - ответил ему Гордон. – А вот кому принадлежит идея объединить наши две группы, так об этом лучше спросить у Вайса.
– Неужели мы опять будем гоняться за журналистом? – скривился Френчи. – Грэг вроде бы говорил, что тот валяется в коме.
– Да, Герон сейчас лежит в больнице и неизвестно выйдет ли он оттуда вообще, - подтвердил Гордон.
– Уж лучше бы его вынесли и желательно вперёд ногами, - проворчал Френчи, вспомнив свои мучения по дороге из Гутарлау в столицу.
– На острова мы летим для того, чтобы следить вот за этим человеком, - сказал Гордон, положив на стол несколько фотографий.
– Опа! – воскликнул Фидли, взяв одну из них в руки. – Так это же Свен! Водитель того рефрижератора, на котором я ехал до Брандоры и следил за журналистом.
– Верно, - кивнул головой Гордон. – И водитель тот и тот самый рефрижератор, раздавивший в лепёшку лендор с Героном. А Свен в момент аварии должен был находиться в кабине рефрижератора.
– Постой, Гордон, - запротестовал Барди. – Мы же вместе с тобой ехали за чёрным лендором и вместе осматривали место аварии. В кабине рефрижератора находился только один водитель, и он сейчас мёртв. Если Свен и был там, то он, скорее всего, выпрыгнул из машины перед аварией.
– Нет, Барди, - отрицательно покачал головой Гордон. – Криминалисты очень внимательно осмотрели кабину рефрижератора и нашли массу доказательств того, что в момент столкновения Свен находился в машине, и это его тело выбило лобовое стекло.
– Вылетел в окно, отряхнулся и убежал на острова Южного архипелага? – насмешливо усмехнулся Френчи.
– Человека, которого полицейские опознали на островах, зовут не Свен, а Олрин, Олрин Тодиш, - сказал Гордон. – Документы у него настоящие и его можно было бы принять за двойника Свена, если бы не одно небольшое обстоятельство. Дело в том, что Свен был не простой водитель, а агент одной влиятельной корпорации, который должен был в скором времени подняться по служебной лестнице и занять руководящую должность в структуре конкурирующего объединения. У таких людей берут не только отпечатки пальцев и ушных раковин, но и вообще все параметры организма, включая и геномную дактилоскопию. Ну, а что касается Олрина Тодиша, то кроме паспорта, свидетельства о рождении и ещё нескольких старых документов, обнаруженных в его доме, нет никаких доказательств того, что это именно тот человек, за которого он себя и выдаёт.
– Так почему бы его не арестовать, а затем и проверить на полиграфе, - удивился Арбин.
– Во-первых, у этого человека потеря памяти и полиграф нам не поможет, а во-вторых, нам запрещено не только его арестовывать, но даже слишком часто попадаться ему на глаза, - ответил ему Гордон. – Именно поэтому мы и летим туда в таком расширенном составе. И не забывайте: за провал этой операции старик сотрёт в порошок всех нас скопом и каждого по отдельности.
– Начинается всё примерно так же, как и в деле с газетчиком, - вздохнул Фидли. – Нужно просто поехать и последить за одним человеком. Никаких улик, одни подозрения…. Гордон, у нас что, уже нормальные преступники перевелись? Или, может быть, мы себя так зарекомендовали, что нас посылают искать то, чего не знает никто?
– Нормальные преступники для нормальных полицейских, - усмехнулся Арбин, - а ненормальные….
– Для придурков вроде нас, - закончил эту мысль Фидли. – Вам, наверное, и АКС новые выдали? – добавил он, обращаясь к Арбину и Гордону.
Те в ответ молча кивнули головами.
– Эх, так я и думал, - горестно вздохнул Фидли. – Лари, готовь свою башку для нового бревна, а мне, наверное, ещё пару "ячвортов" в задницу влепят.
Все засмеялись, но смех был каким-то безрадостным и усталым.

Как только Френчи услышал о том, что у Арбина появился новый АКС, он развернулся к своему товарищу с испуганным выражением лица.

– Арбин, ради бога, не наставляй на меня объектив этого аппарата, - взмолился он. – После того, как какой-то гад пустил по рукам мою фотографию, мне невозможно спокойно зайти в управление. Надо мной надсмехаются все, кому не лень.
– Не понимаешь ты своего счастья, Френчи, - с мягкой улыбкой обратился к нему Фидли. – Мужики смеются оттого, что завидуют и не только тому, что увидели на фотографии, а ещё и тому, с каким вниманием к тебе стали относиться все женщины нашего управления. Я же вижу, как они начинают роиться в тех местах, где ты появляешься. На твоём месте я бы наоборот попросил Арбина сделать ещё одну фотографию, но уже, так сказать, в более эффектном ракурсе.
– И ты туда же, - горько вздохнул Френчи. – Вот что мне нужно сделать, так это записать все ваши советы на магнитофон, а затем отпечатать красочную брошюру с иллюстрациями и заголовком "Что должен делать тот, у кого на пляже внезапно порвалась резинка трусов".
– Такая брошюра моментально станет бестселлером и миллионными тиражами разойдётся по всей планете, причём с твоей фотографией в стиле ню, - засмеялся Фидли. – Ты станешь самым знаменитым голым полицейским, и бесчисленные толпы фанаток будут подсовывать тебе эту фотографию, в надежде, что ты поставишь на неё свой автограф.
– Нет уж, нет уж, - проворчал Френчи, отложив одну фотографию и взяв в руки другую. – Лучше я подожду, пока в управлении не появится какой-нибудь другой объект для насмешек…. Гордон, а где и когда были сделаны эти фотографии? Ты сказал, что они принадлежат Свену, а в доме Тодиша что-нибудь похожее нашли?
– Пока Олрид проходил медицинское обследование в больнице, местная полиция осмотрела его дом, но обыском это назвать, конечно же, нельзя. Этот дом, так же, как и дома многих местных жителей, стоит на отшибе и ближайшие соседи Олрида смогли рассказать лишь то, что Тодиш отсутствовал в этих местах почти пятнадцать лет. Он уехал на большую землю из-за того, что однажды во время большого шторма здесь погибла вся его семья.
– А соседям показывали эти фотографии? – поинтересовался Лари.
– Да, показывали, - кивнул головой Гордон. – Говорят, что похож, хоть и очень сильно изменился за прошедшее время. Сейчас Грэг ведёт это дело, и я просил его поискать фотографии Свена пятнадцатилетней давности.
–А чем занимался Тодиш до того, как уехал из этих мест? – спросил Арбин.
– Как и вся его семья, он выращивал фрукты, овощи, табак и лекарственные травы, иногда рыбачил и охотился, а излишки продавал на рынке. На островах многие аборигены ведут именно такой образ жизни. Промышленных предприятий там нет, зато туристический сезон никогда не заканчивается.
– Везёт нам ребята, - усмехнулся Фидли, - из одного курорта, да на другой.
– Смотри не сглазь, - в тон ему произнёс Барди. – Вот сейчас возьмёт этот Тодиш, да и мотанёт в заполярную тундру, раз у него с головой так плохо. А мы будем бегать за ним, словно северные олени и копытами ягель из-под снега добывать.
– Без денег далеко не уедешь, а у этого парня сейчас в кармане нет ни гроша, - успокоил его Гордон. – Поскольку он абсолютно здоров, если не считать потери памяти, то по рекомендации главного врача мэрия подыскивает ему какую-нибудь работу…. А теперь давайте определимся на местности.
Он достал большую карту архипелага и разложил её на столе.

– Самый большой остров Фис – административный центр этого региона, - ткнул указательным пальцем в карту Гордон. – Рядом с ним находятся ещё несколько островов поменьше, а ближайший из них называется Тиранга, на котором и живёт наш Свен-Олрид. Сообщение между островами в основном паромное и лишь от острова Фис до острова Тиранга построен мост, но всего с двумя полосами движения.
– Понятно, - усмехнулся Арбин. – И обогнать невозможно и в пробке, если уж встанешь, так на полдня. Надеюсь, что у нас транспортом проблем не будет?
– Всё, что угодно от велосипеда до вертолёта, - пообещал ему Гордон, - но, конечно, это будет зависеть от того, как и куда будет перемещаться наш объект.
– Гордон, так ведь это вулкан Муякуан, - Фидли тоже ткнул пальцем в точку, расположенную поодаль от основной группы островов.
– Да, ну и что? – посмотрел на него Гордон.
– Я его вчера вечером по телевизору видел, - объяснил ему Фидли. – Второй по величине вулкан нашей планеты. Огромная гора со снежной шапкой, из которой постоянно клубится дымок. Учёные говорят, что этот вулкан может скоро проснуться.
– На языке учёных слово "скоро" может означать сотни, а то и тысячи лет, - улыбнулся Гордон. – Надеюсь, что наша командировка закончится гораздо раньше.
– Да уж хотелось бы, - вздохнул Фидли, продолжая разглядывать карту.
– Гордон, а почему наш "старик" так озаботился этим Свеном-Олридом? – поинтересовался Арбин. – Только оттого, что его машина столкнулась с лендором, в котором ехал журналист? С газетчиком-то всё более или менее понятно: за ним гоняется дочка Корвелла. Но простой водитель грузовика, пусть даже и тайный агент какой-то там корпорации….
– Ты, наверное, решил, что теперь я стал правой рукой Рибарди Кампффа и знаю все, о чём он думает и чего хочет? - усмехнулся Гордон. – Кроме головной боли и ответственности, моя прямая с ним связь ничего мне не добавляет. А задавать подобные вопросы высокому начальству – себе порой дороже получается. Кем бы ни был этот Свен, наше дело – собирать факты, а выводами пускай занимается руководство.
– Факты мы собирали и тогда, когда следили за журналистом, - глядя прямо в глаза Гордону, заметил Арбин. – Вот только эти факты скорее запутывали ситуацию, чем разъясняли её. Если собрать в кучу все те странности, с которыми нам пришлось столкнуться, то на ум, кроме чертовщины, ничего не приходит.

В воздухе повисла напряжённая пауза. Лари отвёл взгляд в сторону и нервно забарабанил пальцами по столешнице. Фидли ещё больше склонился над картой, словно заметил какие-то изменения на вершине вулкана Муякуан. Френчи в глаз срочно попала соринка, а Барди вдруг заинтересовался ковром облаков, которые были видны сквозь стекло иллюминатора. И только Гордон и Арбин продолжали смотреть друг на друга.

– Раз уж нас собрали в одну команду, то мы должны действовать, как единый организм, - продолжил Арбин, - а всяческие недомолвки, недосказанности и сокрытие истины приведут только к провалу всей операции, если не к ещё худшим последствиям. Как и какую информацию, ты станешь передавать высокому начальству – твоё личное дело, но между нами всё должно быть абсолютно прозрачно. Каждый из нас хочет быть уверен в том, что он может во всём положиться на своего напарника. Если бы не личный приказ Кампффа и тот факт, что нам с тобой снова выдали АКС, то я, возможно, и не начал бы этот разговор. Но сейчас может оказаться так, что Свен-Олрид – такой же "простой человек", как и журналист Герон Мелвин. Во всяком случае, начало у этого парня многообещающее.
– У тебя есть какие-то конкретные предложения? – спросил его Гордон.
– Да, - кивнул головой Арбин. – Пока мы ещё не начали следить за Свеном-Олридом, я предлагаю прямо сейчас разобраться со всеми странностями, которые накопились в деле журналиста. Каждый из нас должен быть готов к повторению тех ситуаций, с которыми нам пришлось столкнуться, как в Гутарлау, так и в столице, поскольку считаю, что авария на дороге – всего лишь один из эпизодов в деле Герона Мелвина. Если я неправ, то попробуйте меня в этом переубедить.
– Арбин прав, - поддержал его Лари, - и случай с Борком тому подтверждение. Мы не стали рассказывать Корвену того, чего не могли объяснить сами, а затем он исчез при весьма загадочных обстоятельствах. Мне бы очень не хотелось, чтобы такая же история приключилась с кем-нибудь из нас.
– И ты всерьёз полагаешь, что мы могли его спасти? – насмешливо спросил Фидли, повернувшись к своему другу. – А если его и не нужно было спасать? Если он исчез сам по своей воле? Такая мысль в твою голову не приходила? Кстати, могу тебе предложить ещё один вариант: его забрал к себе сам Армон, за выдающиеся заслуги перед церковью и отечеством. Лично я, как глубоко верующий и законопослушный гражданин, в этом случае могу только позавидовать нашему Корвену.

"Фидли знает, что наш разговор записывается, - мысленно улыбнулся Гордон, наблюдая за игрой бывшего медвежатника. – Но и Арбина тоже рано ещё в дураки записывать. Мне кажется, что он специально для ушей "старика" и начал эту тему. Во-первых, Арбин хочет заручиться круговой порукой, для того, чтобы в дальнейшем не попасть в затруднительное положение, оставшись один на один с какой-нибудь выходкой Свена-Олрида. А во-вторых, он пытается выяснить, как к таким вещам относится сам Рибарди Кампфф. Нас неспроста всех вместе собрали в салоне этого самолёта и Арбин сразу это понял. Если "старик" нас слушает, а я в этом почти не сомневаюсь, то он обязательно должен мне позвонить".

– В деле Герона, действительно, много непонятного и необъяснимого, - пожал плечами Барди, – но это вовсе не означает, что мы должны забыть и отбросить в сторону все такие случаи.
– Да, и это будет правильно, - согласился с ним Френчи. – Предупреждён – значит, вооружён. Старые люди не зря так говорили. Хоть мы и не сможем объяснить такие ситуации, но зато будем знать, что они существуют.
– Хорошо, - сказал Гордон, доставая авторучку и чистый лист бумаги. – Давайте сейчас все вместе вспомним и составим список всех странностей. Свободного времени у нас предостаточно, так что не торопитесь и не забывайте о деталях. Давай, Арбин, твоя идея, значит, тебе и начинать.


"Если бы сейчас с нами был Борк, то и ему, наверное, было бы что добавить, - думал Гордон, составляя список и заполняя уже второй лист бумаги. – Интересно, а он рассказал Кампффу всё то, что заметил сам и узнал от меня? Если "старик" в курсе и заинтересован этими странностями, то вся наша группа продолжит наблюдение за Свеном. Ну, а если ему покажется, что наш список – просто бред воспалённого воображения, тогда мы всем скопом отправимся в кабинет психиатра…. После исчезновения катера с Борком, я уже и не знаю, какой из вариантов лучший".

Он закончил писать, спрятал авторучку в карман и, ещё раз просмотрев исписанные листы, положил их на середину стола.

– Буду рад, если это хоть чем-нибудь поможет нам в дальнейшей работе, - со вздохом произнёс Гордон, посмотрев на своих товарищей.
– Предупреждён, вооружён, - недовольно проворчал Фидли. – Да ничем я не вооружён, кроме бесполезного в такой ситуации пистолета. Сколько пуль вы всадили в того монстра на мясокомбинате? И всё равно он бы всех вас загрыз, если бы не копьё, брошенное журналистом. А как вы собираетесь защищаться от человека, который может мгновенно перемещаться в пространстве, ходить по болоту и двигать голыми руками огромные валуны?
– Пока ещё никто не доказал, что это копьё метнул именно газетчик, - пожал плечами Френчи.
– Других отпечатков пальцев на копье и крышке люка криминалисты не обнаружили, - сказал Гордон, - но дело, конечно, вовсе не в этом. Мы действительно ничем не защищены в подобных ситуациях и поэтому должны быть предельно осторожны. На островах мы все будем жить в разных гостиницах. Связь только по рации и телефону, и поэтому немедленно сообщайте о любых странностях вроде вот этих, - ткнул он пальцем в исписанные листы.
– В Гутарлау нам кто-то постоянно портил следящую аппаратуру, - заметил Арбин. – Если на островах наши АКС тоже перестанут работать, то уже можно будет считать, что мы снова попали в лапы к чёрту.
– Чёрт остался на озере Панка, а его чертёнок лежит на больничной койке, - ухмыльнулся Фидли, - так что нам, по-видимому, нужно приготовиться к встрече с чертовкой.
– Так это же, как раз по твоей части, - радостно хлопнул в ладоши, воскликнул Лари. - И твоя татуировка, как нельзя лучше подходит для такой операции.
– Чертовок, Лари, интересует не тело человека, а его душа, - тоном проповедника произнёс Фидли. – Об этом тебе любой священник может целую лекцию прочитать. Чёрт хватается за грешную душу, а чертовки гоняются за доверчивыми и наивными душами и поэтому из нас двоих ты – лучшая кандидатура для общения с чертовкой.
– Кстати, по поводу общения, - заметил Гордон, с улыбкой выслушав обоих агентов. – Возможно, кому-то из нас придётся познакомиться и подружиться с Олридом, если, конечно, такой план будет одобрен начальством. Это бы позволило нам более эффективно вести за ним наблюдение не вызывая особых подозрений. Кем бы ни оказался этот Тодиш, а ему придётся жить по законам всего общества, то есть ему нужна работа, нужны деньги и люди, которые станут его новыми друзьями и знакомыми.
– Точно! – радостно воскликнул Фидли, - Ему нужно срочно подсунуть подружку-чертовку из нашего отдела и тогда мы будем видеть каждый его шаг и слышать каждый его вздох. Соседи, коллеги по работе, друзья – это, конечно же, хорошо. Но лучшего информатора, чем любовница, придумать просто невозможно.
"Верно, Фидли, - подумал Гордон. – Чем больше агентов будет участвовать в этой операции, тем меньше вероятность для каждого из нас оказаться в психушке".
– Сейчас мы обсудим план наших действий на ближайшие два-три дня, а затем я позвоню Вайсу и предложу ему такой вариант, - кивнул он головой. – Нам нужно организовать наблюдение за Тодишем таким образом, чтобы у него не возникло даже и тени подозрения.
– Гордон, ты только что сказал, что Свен – не простой водитель грузовика, а тайный агент какой-то корпорации, - напомнил ему Арбин. – И если окажется, что Олрид – это и есть тот самый Свен, тогда у этого человека, несомненно, есть все необходимые навыки конспирации. Потеря памяти может оказаться обычной симуляцией для того, чтобы этот агент начал выполнять какую-то новую задачу. Такие люди не хуже детективов умеют следить и уходить из-под наблюдения. Стоит любому из нас дважды за день попасться на глаза такому агенту и вся операция окажется под угрозой провала. Уж на что журналист поначалу показался нам простым обыкновенным парнем, а всего через несколько дней выяснилось, что он играет с нами, как кошка с мышкой.
– Вот поэтому я и предлагаю поменять сам стиль наблюдения, - ответил ему Гордон. – Мы с тобой будем в "свободном полёте", потому что АКС позволяет нам прослушивать и следить за объектом с большого расстояния. Остальные должны занять все контрольные точки: дом, работа, места отдыха. Один устроится на ту работу, которую Свену-Олриду подберёт мэрия, другой поселится в доме по соседству, а с третьим и четвёртым определимся тогда, когда станет понятным, на что наш объект будет тратить своё свободное время. В такую схему отлично вписалась бы "любовница", которую предложил Фидли, но это уже на усмотрение нашего начальства. Если кому-то из вас удастся познакомиться с Тодишем, то действуйте крайне осторожно: такое знакомство не должно быть ни назойливым, ни обременительным для Олрида.
– А если мы все с ним познакомимся, а через пару недель соберёмся на какой-нибудь вечеринке? – засмеялся Френчи. – Какими именами мы будем пользоваться, настоящими или вымышленными?
– Вариант маловероятный, но чего только в жизни не бывает? – тоже улыбнулся Гордон. – У каждого из нас будет своя легенда, а вот имена я предлагаю оставить настоящие. На вечеринке, да под хмельком немудрено и оговориться. Естественно мы друг друга не знаем и никогда прежде не встречались. У тебя Фидли случай особый: ты лично знаком со Свеном, но с Олридом вы никогда не встречались и поэтому ты должен держаться в тени, во всяком случае, до тех пор, пока не станет понятно, за кем мы следим. Будешь подстраховывать меня и Арбина.
– Я мог бы сыграть и самого себя, - пожал плечами Фидли. – Взял положенный мне отпуск и приехал на остров Фис отдохнуть, порыбачить и поплавать с аквалангом. Узнает меня этот парень или хотя бы начнёт нервничать, значит, он и есть настоящий Свен, а не узнает и будет вести себя естественно, значит, перед нами Олрид.
– Нет, Фидли, никакой самодеятельности, - отрицательно покачал головой Гордон. – На такую игру мы можем пойти только с разрешения начальства. Перед нами поставлена вполне конкретная задача: следить за Свеном-Олридом, не вызывая у него ни малейшего подозрения, а твой сценарий больше похож на атаку или на разведку боем. Давайте сейчас разберёмся с нашими легендами и определимся, кому и какую роль играть, а когда закончим, то будем звонить начальству. На Фис мы должны прилететь в полной боевой готовности и с чётким пониманием того, как будет проводиться операция.


В это время в столице на аэродроме Главного полицейского управления приземлился вертолёт, прилетевший из Гутарлау. Из него вышли два бородатых и косматых человека в истрёпанной и обветшалой одежде частично состоящей из шкур и самодельных кожаных ремней, больше похожие на бездомных бродяг или дикарей, потому что один из них держал в руке большую острогу с широким и зазубренным центральным лезвием. Это были Борк и Дадли.
Ожидавший их микроавтобус с затемнёнными стёклами, проблесковым маячком и полицейской эмблемой лихо подрулил к вертолёту, открывая на ходу автоматические двери. Агенты быстро пересели в машину и она, резко сорвавшись с места, понеслась по бетонному полю, сверкая всеми своими опознавательными знаками.

Спустя полчаса автомобиль с агентами свернул с широкой магистрали на боковое шоссе, ведущее в большой лесной массив и, миновав несколько контрольно-пропускных пунктов, въехал на территорию, огороженную высокой кирпичной стеной. Ещё не менее пяти минут микроавтобус петлял по извилистой дороге меж старых дубов и сосен, за которыми иногда видны были небольшие приземистые строения непонятного назначения и наконец, остановился у крыльца бревенчатого трёхэтажного особняка.


Выйдя из машины, Борк и Дадли увидели Рибарди Кампффа – начальника главного полицейского управления и члена тайного рыцарского братства, который спускался к ним навстречу по широким каменным ступеням.

– А вот и наши путешественники, - слегка улыбнувшись, произнёс он. – Как самочувствие и настроение?
– С утра было хреновое, - усмехнулся Борк, - но с тех пор прошло уже несколько сотен тысяч лет.
– Далеко вас закинули, - понимающе кивнул головой Кампфф.
– В тех местах и в том времени это называют "закидонили", - пояснил ему Дадли. – Таким же способом нас закидонили и обратно.
– А это что такое? – спросил Рибарди, посмотрев на зазубру, которую Корвен держал в правой руке.
– Оружие древних говорящих ящеров, называющих себя яфридами, - ответил ему Борк. – Достался нам, как трофей и сувенир на память. А в машине лежит пузан, которого мы с Дадли поймали сегодня утром, но в доисторические времена.

Кампфф удивлённо вскинул брови и уже приоткрыл рот для того, чтобы задать следующий вопрос, но затем вдруг передумал и отрицательно покачал головой.

– Нет, нет, все вопросы потом, а сейчас вас нужно постричь, помыть и переодеть, - решительно произнёс он. – Фотографию на память оставить не желаете? Весьма колоритное получится фото: в такой одежде, с такой растительностью на голове и с копьём древних яфридов.
– Непременно, - согласился с ним Борк. – Не каждый день возвращаешься из прошлого в таком виде.
– Проходите в дом, там вас уже ждут, - уступая агентам дорогу, сказал Кампфф. – После того, как приведёте себя в порядок, встретимся в гостиной.

Корвен и Дадли поднялись по ступеням и вошли в особняк, а Рибарди заглянул в открытую дверь машины и, вызвав кого-то по рации, отдал короткое распоряжение.
"Прекрасный подарок для генетиков и биологов, - подумал он, ещё раз взглянув на большого пузана. – И всю одежду "закидонцев" тоже нужно отправить в лабораторию".
Затем Кампфф достал из кармана мобильный телефон и, медленно поднимаясь по ступеням, стал тихо с кем-то разговаривать.

Спустя некоторое время постриженные, вымытые и одетые в пушистые махровые халаты агенты расположились в большой гостиной. Борк сел в уютное кресло рядом с журнальным столиком, на котором стояла пепельница и коробка ароматных сигар.

– Боже мой, Дадли, неужели всё это закончилось? – произнёс он, откинувшись на спинку кресла и выпустив в воздух облако сигарного дыма. – Мне до сих пор кажется, что я просто сплю.
–А ты закрой глаза, как я, Корвен, - усмехнулся Дадли, лежавший на просторном диване.
– И что? – поинтересовался Борк.
– И сразу увидишь себя в пещере, - засмеялся Дадли. – Поленья в камине потрескивают и пахнут точно так же, как и в нашем костре. Вот только запах твоей сигары, чистая одежда и мягкий диван не совсем вписывается в общую картину. Впрочем, некоторые листья, которые ты пробовал курить на острове, пахли ничуть не хуже этой сигары.
– А, чёрт! – вдруг спохватился Борк и быстро поднялся из кресла. – В кармане моих брюк осталась пачка такого "табака". Пойду, скажу, чтобы её не дай бог не сожгли.
– Ты хотел сказать в кармане твоих оригинальных шортов, которые когда-то были брюками, - засмеялся Дадли. – Скажи им, чтобы и мою одежду тоже не трогали. Я намереваюсь сохранить её на память, - добавил он, вслед уже выходящему из гостиной Борку.

"Кажется, Корвен уже "подсел" на этот наркотик, - подумал Дадли. – Наверное, пора бы и объяснить ему эту ситуацию".

– Ты представляешь? – возмущённо воскликнул Борк, вновь появившись в гостиной. – Они уже успели куда-то увезти все наши вещи. Говорят, что по особому распоряжению Кампффа, но обещали в скором времени вернуть всё в целости и сохранности.
– Увезли, скорее всего, в лабораторию, - понимающе кивнул головой Дадли. – Будут изучать пробы почвы с ботинок, травинок, которые найдутся на одежде, а также шкуры и кожаные ремни, которые мы носили. А вот насчёт твоего "табачка" я не совсем уверен.
– То есть, как это? – удивился Борк, садясь в кресло и раскуривая почти потухшую сигару.
– Дело в том, Корвен, что табачок-то твой не совсем простой, - вздохнул Дадли. – В листьях, стеблях и корнях этого растения содержатся галлюциногенные вещества, и поэтому по нашему законодательству такой табак запрещён, как наркотик.
– Так что же ты раньше-то об этом мне не сказал? – возмутился Борк. – Мало того, ты ведь и сам частенько подбрасывал в наш костёр эту травку!
– Да, это так, - развёл руками Дадли. – Я не верил в то, что мы когда-нибудь вернёмся домой и сознательно дышал таким дымом. Это помогало мне расслабиться и снять нервное напряжение.
– А я-то порой удивлялся, отчего я такой толстокожий, - захохотал Борк. – Как покурю, так мне всё нипочём: хоть с топориком на яфрида, хоть с рогаткой на "планериста"…. М-да, однако шибака хульна твова харалама, а Дадли? Выходит, что теперь я стал наркоманом и меня следует доставить на эшафот в Долину Смерти?
– Да ладно, не парься ты шибака-то, - улыбнулся в ответ Дадли. – Таким людям, как я и ты, Долина Смерти уже не страшна. Если ты не сможешь обойтись без своего табака, то кури его, сколько твоей душе угодно, но только сначала поставь в известность своего куратора. Для нас с тобой таким куратором является Рибарди Кампфф.
– Вот так, так! Да вы оказывается, мне тут кости перемываете, - послышался насмешливый голос Кампффа, входящего в гостиную. – Наверное, обсуждаете, как вам половчее облапошить старика Рибарди в каком-нибудь щекотливом вопросе?

Агенты сначала вздрогнули и замерли, а затем переглянулись и вдруг громко захохотали.

– Запомни, Корвен, - сквозь смех произнёс Дадли, - майстера Кампффа невозможно обмануть, потому что он всегда появляется неожиданно и в самое неподходящее для этого время.
– Наедине и в домашней обстановке прошу обращаться ко мне на "ты" и по имени, - положив на журнальный столик портативную рацию и присаживаясь в кресло, стоявшее напротив Борка, сказал Кампфф. – А неожиданно я появляюсь оттого, что иногда сижу на плечах у чёрта. Ну, так какие вопросы у вас к куратору Рибарди? – обратился он уже к обоим агентам, потому что Дадли покинул диван и пересел в соседнее с Корвеном кресло.
– Да мы, вообще-то и не собираемся кого-то обманывать, - пожал плечами Борк. – Что случилось – то и случилось. Чего уж тут огород городить? Хорошие сигары у вас…, к-хм…, у тебя Рибарди. Только вот в последнее время мне пришлось курить совсем другой табак.
– Я не стал объяснять Корвену, какую травку он курит, - развёл руками Дадли, - потому что и сам вечерами дышал дымом этого растения. Если бы не такой допинг, то ещё неизвестно, дожили бы мы до сегодняшнего дня или нет.
– Понятно, - усмехнулся Рибарди. – И что, сильно пристрастились?
– Это достаточно слабый наркотик, - заверил его Дадли, - а о привыкании можно будет судить только через пять-шесть дней.
– Корвен, тебе сильно повезло, что в такой ситуации рядом с тобой оказался профессор биологии, - кивнул головой на Дадли Кампфф. – Ведь твои эксперименты с куревом могли привести и к более печальному результату. Не так ли, Дадли?
– Совершенно верно, - подтвердил тот. – На острове было полно ядовитых растений.

Борк повернулся к Дадли и с удивлением посмотрел на своего товарища.

– Так вот почему ты постоянно собирал эти цветочки-лепесточки, - усмехнулся Корвен. – А я, честно признаться, думал, что у тебя уже крыша едет, когда ты вечерами раскладывал свой гербарий.
– От растений крыша у меня поехала ещё в детстве, - засмеялся Дадли, - а для обкурки я подобрал самый слабый наркотик из всех, которые имелись на острове.
– И как давно вы курите эту травку? – спросил Рибарди.
– На острове мы пробыли почти полтора года, хотя один знакомый яфрид сказал, что мы не продержимся и полкруга, - ответил ему Дадли. – А травой начали пользоваться тогда, когда у Корвена закончились сигареты и он стал пробовать курить всё подряд.
– Вы познакомились с яфридом? – удивился Рибарди.
– Если бы Корвену не пришла в голову гениальная идея изучить яфридский язык, то мы не только бы не познакомились с яфридом, но и никогда бы не смогли вернуться домой, - сказал Дадли.
– Похоже, что этот яфрид иногда пользуется временным порталом и бывает в нашем времени, - раскурив потухшую сигару, заметил Борк. – Мы не стали его расспрашивать, но вполне возможно, что это именно он поцарапал нашу машину, когда мы следили за домом Мелвина.
– Хо, поцарапал, - возмущённо фыркнул Дадли. – Да он её чуть пополам не разодрал.
– Не такой он уж и злой, - улыбнулся Борк, - раз позволил нам воспользоваться своим порталом. А к людям он относится довольно сносно и к тому же хорошо владеет люцакским языком.
– Каким языком? – прищурился Рибарди.
– Люцакским, - повторил Борк. – Людей яфриды зовут люцаками и не трогают тех люцаков, которые знают яфридский язык.
– А как зовут вашего знакомого яфрида? – поинтересовался Рибарди.
– Бича. Бродюжник Бича, - ответил ему Корвен. – Бродюжник – это торговец, оседлый или странствующий. Бича – странствующий торговец, а в гутарле живёт бродюжник Борсой, который редко выезжает из своего поселения.
– Дадли, а где твой змеиный амулет? – спросил вдруг Кампфф.
– Я потерял его в тот день, когда мы убегали и прятались от планеристов, - с сожалением вздохнул Дадли.
– Планеристы? Кто это? – внимательно глядя на него, вновь задал вопрос Рибарди.
– Эти твари очень похожи на птеродактилей, а нападают абсолютно бесшумно и внезапно, - объяснил ему Дадли. – Мы долго изучали их повадки, прежде чем смогли более или менее свободно перемещаться по острову. Но в тот день они напали на нас совершенно неожиданно.
– Тебе часто приходилось пользоваться амулетом? – продолжал "допрос" Кампфф.
"Пытается поймать меня на слове, - усмехнулся про себя Дадли, - и ведь наверняка знает, что потерять активированный магический предмет практически невозможно".
– Постоянно днём и ночью, - ответил он, - но в тот день мне пришлось деактивировать амулет, потому что на остров приплыл Чукмак – местный ковач. Этот яфрид за версту чует таку колдову приладу. С ним мы столкнулись в первую же минуту нашего пребывания в том времени. Едва только наш катер возник рядом с его шагуном, Чукмак выскочил на крыльцо и запустил в нас свову зазубру.
– Ваш яфридский язык так и рвётся наружу, - засмеялся Рибарди.
– В последнее время мы только на нём и разговаривали, - признался Борк, - и это, в конце концов, нам пригодилось.
– Так почему же всё-таки Бича решил переместить вас в наше время? – абсолютно безобидным тоном произнёс Кампфф.
"Он ни за что не поверит в то, что амулет был утерян, - понял Дадли. – Что же, этого и следовало ожидать".
– Трудно сказать, - пожал плечами Борк. – Может быть, ему понравилось, как мы с Дадли спели гимн яфридов, а может быть, у него в это утро просто было хорошее настроение. Не знаю. Хотя после его последних слов у меня и появились некоторые предположения.
– Вот как? – заметно оживился Рибарди. – И что же он сказал вам напоследок?
– Дадли первым вошёл в портал, и потому не слышал моего разговора с Бича, - сказал Корвен. – Едва только мы с ним остались наедине, Бича сразу же заговорил на чистейшем люцакском языке. Мы, конечно, не знаем, как говорили люди в то время, когда на Дагоне жили яфриды, но наш современный язык непременно должен отличаться от древнего языка. Так вот Бича заговорил именно на нашем современном языке.
– Дословно можешь вспомнить? – поинтересовался Кампфф.
– "А почему бы и нет? Чем только чёрт не шутит, когда бог крепко спит. Ступай, Корвен, ступай" – это были его последние слова, - улыбнулся Борк. – А произнёс он их в ответ на моё предложение зайти ко мне в гости, если вдруг появится в нашем времени.
– Называть чертей чертями начали сравнительно недавно, - задумчиво произнёс Кампфф, - так что ваш Бича действительно говорил на нашем современном языке. И это явно указывает на тесную связь яфрида с нашим временем. Впрочем, он может оказаться вовсе и не яфридом, а человеком, который может перемещаться во времени и превращаться в яфрида, а может быть, и ещё в кого-нибудь.
– Вот и мне после этого показалось, что домой нас вернули не случайно, - сказал Борк. – Возможно, Бича, кем бы он ни оказался, а в будущем желает нас как-то использовать.
"Молодец, Корвен, молодец! – мысленно обрадовался Дадли. – Такая версия полностью исключает продажу амулета".
– Не "вас" Корвен, а лично тебя, - усмехнулся Рибарди. – А почему ты вдруг пригласил его в гости?
– Не знаю, - задумавшись на несколько мгновений, признался Борк, - как-то само собой вырвалось.
– В таком случае тобой руководила интуиция, - произнёс Кампфф. – Твоё приглашение, как раз и указывает на то, что Бича часто бывает в нашем времени, если вообще он не живет среди нас. Теперь, Корвен, жди в гости яфрида или существо, которое произнесёт контрольную фразу.
– Какую именно? – улыбнулся Борк. – Ту фразу, которая была последней?
– А ты вспомни весь ваш разговор, - посоветовал ему Кампфф. – Может быть, в нём были и более яркие фразы?
– Нет, - отрицательно покачал головой Корвен, - ничего особенного сказано не было. Сначала он предложил мне войти в портал, затем я положил на траву пузана и зазубру для того, чтобы пожать ему руку и поблагодарить. Мы познакомились, и он предложил мне взять с собой пузана и зазубру на память, а я в ответ пригласил его к себе в гости. Вот тогда он и произнёс эти слова.
– А когда вы с ним беседовали на яфридском, то он не спрашивал вас, кто вы такие? – задал новый вопрос Кампфф.
– Сначала он нас принял за люцаков с северной стороны, - ответил ему Дадли, - и лишь потом узнал, что нас закидонили из будущего. Но и после этого Бича тоже даже не пытался узнать, чем мы занимаемся в своём времени. Мы ему сразу сказали, что не знаем, кто и почему нас закидонил к яфридам.

В этот момент рация, лежавшая на журнальном столике, замигала красной лампочкой и пропищала серией звуковых сигналов.
"SOS, - мысленно перевёл Борк, который был знаком с телеграфной азбукой, - значит, что-то очень важное".

– Да, - коротко произнёс Кампфф, взяв в руки рацию и нажав кнопку приёма.
Он слушал чьё-то сообщение с абсолютно непроницаемым выражением лица и только в его глазах вдруг появился едва заметный стальной блеск.
– Скоро буду, - снова произнёс Рибарди и сразу же поднялся из кресла.
– Сейчас пройдёте медосмотр, а когда я вернусь, тогда и закончим разговор, - обращаясь к обоим агентам, сказал Кампфф. – Обедайте без меня. А тебе, Корвен, твой табачок вернут, если, конечно, ты уже не сможешь без него обойтись.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился к выходу, а агенты переглянулись, и Дадли скорчил многозначительную рожицу.
"Что-то случилось и сегодня мы вряд ли попадём домой", - прочитал Корвен на лице своего товарища и беспомощно развел руками в ответ.

Глава 15

Тёмная энергия Чета, ворвавшаяся в палату журналиста, нанесла удар не только по сознанию Герона, но и по сознанию вообще всех живых существ, находившихся в границах биополя слуги Хатуума. Медиумы, дежурившие в соседней палате, были практически ничем не защищены, и поэтому получили тяжелейший шок. Они даже не успели ничего понять и сообразить, как уже все лежали без сознания, кто в кресле, кто в кровати, а кто и на полу.

Гном Пакль тоже появился в палате журналиста не в самый удобный для этого момент. Он никак не ожидал, что тёмная энергия Чета, которая не первый день дежурила неподалёку, пойдёт в такую мощную и яростную атаку. Но старый пограничник был воробей стреляный и уже не впервые попадавший в подобные ситуации. Его магический щит мгновенно активировался, и Пакля лишь отбросило к стене, в которой он сразу и растворился.

– Винтус, ёшкин кот! – заорал старый гном, едва только возник в палате с медиумами, откуда уже ушла энергия слуги Хатуума. – Включай свои приборы! Чет только что напал на журналиста и пытается захватить его сознание!
– А ты чего так орёшь-то? – удивился Винтус.
– А то, что и мне по затылку тоже прилетело, - уже более спокойным голосом произнёс Пакль. – Здесь все медиумы в отключке валяются. Уж и не знаю, выживут ли они после такого удара.
– Да и шут с ними, - отмахнулся Винтус. – Нечего совать свой нос туда…. Ну, сам знаешь куда. Тебя-то сильно зацепило?
– Слава Гунару, всё обошлось, - ответил ему Пакль. – В энергетических полях кто-нибудь ещё показался?
– Пока всё чисто, - сообщил ему Винтус, - но думаю, что это ненадолго. Учитывая то, как пристально все следят за сознанием этого парня, сейчас непременно должен кто-то появиться…. Ага, вот он! Матерь божья!!
– Кто это, Винтус!?
– Гримм-Ном! Беги, Пакль, беги оттуда немедленно!!!

Старый гном едва успел прыгнуть в стену, как в эту же секунду в палату журналиста ворвался красно-жёлтый искрящийся шар. Он ударил в тело Герона, которое дёргалось в конвульсиях лёжа на полу, и вдруг взорвался, разлетевшись во все стороны миллионами искр. Затем началась дикая пляска света и тени.

Красные, чёрные и жёлтые полосы с огромной скоростью скручивались в спирали и извивались, словно змеи в переполненном террариуме, превращаясь в замысловатые фигуры и узоры. Тёмная энергия Чета была разорвана на сотни тысяч комочков, и каждый из них был заключён в красно-жёлтую капсулу, внутри которой постоянно что-то искрило и сверкало.

Внезапно вся эта разноцветная масса выплеснулась на белый потолок комнаты и на нём, как на экране появилась чёрная боксёрская груша и жёлтый боксёр в красных перчатках и такого же цвета боксёрках. Коренастый боец молниеносными ударами рук и ног начал так яростно избивать чёрную грушу, что она, в конце концов, не выдержала и лопнула сразу в нескольких местах, а из прорех посыпался чёрный песок вперемешку с чёрными опилками. Изуродованная груша исчезла, а вместо неё появилась новая, и опять боец наносил удары, от которых тяжёлый кожаный мешок извивался и дёргался словно червяк, нанизанный на рыболовный крючок.
Последним эффектным ударом ноги жёлтый боец оторвал грушу от крепления и она, ударившись о невидимую стену, рассыпалась в прах.

– На этом, пожалуй, и закончим, - прозвучал вдруг в воздухе скрипучий и немного усталый голос карлика. – Последний воздушный поцелуй.

Вся энергия соскользнула с потолка на пол и превратилась в чёрный футбольный мяч и красно-жёлтого бородатого футболиста. Спортсмен покрутил на полу мяч, устанавливая его для того, чтобы пробить пенальти, отошёл к двери и с короткого разбега так сильно ударил по мячу, что тот, как пуля со свистом вылетел в окно и спустя всего пару секунд исчез в высоких слоях атмосферы.

В коридоре послышался топот чьих-то ног, и жёлто-красный футболист, превратившись в облако, поспешно спрятался в тело журналиста.

Дверь резко распахнулась, и в палату вбежали два врача и медсестра. В комнате царил полнейший хаос. В ней не осталось ни одного предмета, не затронутого бушевавшей здесь энергией. Везде валялись обломки мебели, осколки битого стекла, скомканные и измятые листы бумаги, постельное бельё и клочки набивки из подушки и разорванного матраца. А посередине комнаты на полу лежало неподвижное тело Герона, опутанное истрёпанными полосками бинта.

– Ёпрст! – обхватив руками голову, тоскливо воскликнул тот врач, который был помоложе. – Каталку, быстро!
И сам же мгновенно выскочил в коридор за каталкой, а пожилой врач в это время опустился на колени возле Герона и стал проверять пульс и дыхание. Медсестра так сильно растерялась, что в первые несколько секунд не могла понять, что же ей нужно делать. Увидев, что из тяжёлой и громоздкой аппаратуры, которая тоже была сдвинута со своего места, поднимается белый едкий дымок, она испугано вскрикнула и бросилась к кнопке пожарной тревоги.

– Он дышит и пульс чёткий, только учащённый, - сказал врач, внимательно осмотрев Герона.
– Вы меня слышите? – спросил он, обращаясь уже к журналисту.

"Да, не до тебя нам сейчас, - проворчал Гримм-Ном-Яфру. – Молчи Герон. У нас и своих проблем выше крыши. Гер, проверь Гера. Как он там, живой?"
"Не отвечает он, - вздохнул Гер. – Боюсь, что его дела совсем плохи".
"Что-то я ничего не пойму, - возмутилась явная мысль журналиста. – Герон, Гера, Гер…. А тебя самого-то как теперь зовут?" – спросила она многоликого бога.
"Зовут меня Гримм-Ном, а ничего не понимаешь ты потому, что я, Гера и Гер договаривались обо всем без тебя, - объяснил Герону бог в маске. – Ты в то время был в глубокой коме. Короче, мы тебе все по порядку расскажем, но только не сейчас. Здесь такая заварилась каша, что "мама не горюй". В любое мгновение к нам может ворваться любой из наших игроков, так что бери у меня столько энергии, сколько тебе нужно и читай защитное заклинание Нарфея. Пока Гера в отключке, его заменит Гер. Только не тормози и во всём положись на нас".
"Давай, Герон, давай! – закричал Гер. – Повелитель дело говорит!"
"Я просто валяюсь, - проворчала явная мысль. – На секунду и то невозможно отлучиться".

Журналист открыл глаза и глубоко вздохнул.

– Он пришёл в себя, - радостно закричал пожилой врач медсестре. – Ну, где же каталка-то?
– Здесь она, здесь, - ответил его молодой коллега, появившийся в дверях с каталкой. – В соседних палатах полно людей, которые тоже лежат без сознания. Сестра, вызывайте сюда весь свободный персонал.
Герон ещё раз глубоко вздохнул, прикрыл глаза и начал громко читать защитное заклинание из Медной книги.
– Бредит, - сказал молодой врач, опуская ложе каталки до уровня пола. – Ни одного слова не поймёшь. Грузим и везём в другую палату.

Пока журналист "бредил", врачи уложили его на каталку и вывезли в коридор, по которому бегом бегали сотрудники этого отделения.

– Ну и дела, - удивлённо покачал головой пожилой врач. – Такого у нас ещё никогда не было. А как в других палатах, такая же разруха?
– Я заглянул только в одну соседнюю, - ответил ему молодой врач. – Бардак, конечно, но не такой погром, как в его палате. Как ты думаешь, что могло вызвать такое разрушение?
– А бес его знает, - отмахнулся пожилой. – Пусть над этим другие голову ломают. Нам и своей работы сегодня привалило, как никогда. Слышишь, парень замолчал? Наверное, опять сознание потерял.

"Вот и правильно, - проворчал бог в маске. – Не ваше это дело – в душе ковыряться. Разрезали, зашили и под капельницу. Кому надо, тот давно уже знает, кто в отделении погром устроил".
"Теперь мы защищены, так, может быть, ты мне всё-таки объяснишь, что здесь происходит?" – спросила явная мысль многоликого бога.
"Ты пожелал отключиться, когда к тебе пожаловал инспектор Грегори. Так?"
"Верно, - ответил Герон, - но это и всё, что я помню. А сегодня меня вдруг тормошат и заставляют чуть ли не каждые пять минут читать защитное заклинание".
"Ты проспал много удивительных событий, - усмехнулся Гримм-Яфру. – Твоим бессознательным состоянием воспользовались наши игроки для того, чтобы безнаказанно заглянуть в твою душу. Но все они жестоко ошиблись, потому что твой двойник, которого ты создал в своём подсознании, оказался прожорливым каннибалом и хоть по кусочку, а всё-таки откусил от каждого незваного гостя. Кстати, у него теперь есть своё имя – Гера. Третья часть твоего сознания, а вернее будет сказать, вторая часть твоего подсознания, называется Гер. Оба твоих двойника – невидимки, и никто, в том числе и мы с тобой не можем, да и не должны знать, где они находятся. Я не сильно тебя запутал?"
"Сейчас, подожди, - с шумом вдохнув и выдохнув, подумал Герон, - дай переварить".

– Нет, с ним всё в порядке, - возразил молодой врач. – У него глубокий вдох и выдох и даже пульс выровнялся. Герон, ты меня слышишь?

"Вот пристали, а? – фыркнул бог в маске. – Поговорить не дадут. Герон, ты не мог бы менее эмоционально переваривать новую информацию?"
"Постараюсь, - проворчал журналист. – А как ты узнал о существовании моих двойников, если ты их до сих пор не видишь?"
"Они сами пошли на контакт, потому что у них просто не было другого выхода, - ответил ему бог в маске. – И это было единственное верное решение. Мы все, сколько бы нас ни было, должны действовать согласованно, помогая друг другу, но вместе с тем, не теряя своей самостоятельности. Я надеюсь, что ты не забыл, о чём вы договаривались со своим первым двойником?"
"Да, был такой уговор, - подтвердил Герон. – Я тогда испугался того, что могу сойти с ума, если начну по каждому поводу спорить со своим двойником".
"Правильно. И такое же точно соглашение заключили между собою Гера и Гер, - кивнул головой Гримм-Ном. – А теперь давай посмотрим, что у нас получилось. Ты – лицо нашей фирмы, всем виден и для всех открыт, конечно же, в разумных пределах. Но именно поэтому ты и не должен знать слишком многого. Твоя сфера деятельности – общение с теми существами, для которых ты должен выглядеть, как простой человек. Ты – наша маска обыкновенного смертного, пусть даже и знающего заклинания Медной книги и владеющего некоторыми активированными артефактами. Надеюсь, я достаточно чётко очертил круг твоих обязанностей и возможностей?"

"Он пытается построить меня, словно солдата на плацу, - усмехнулся Герон. – Даже Гер, и тот назвал его повелителем…. А ведь это намёк…. Я должен уметь подыгрывать любой маске моего зелёного друга…. Но Яфру без маски, конечно же, лучше всех. Пусть азартный и бесшабашный, пусть раздолбай, пусть выпивоха и бабник, зато душа у него широкая и добрая".

"Вполне, - согласился с карликом Герон. – А какие обязанности у остальных "сотрудников" нашей фирмы?"
"Гера – твоё тайное оружие и защита от всех без исключения посланников, включая и самого Нарфея, а вот Гер – абсолютно закрытая для тебя тема. О нём ты не должен ничего знать. Сегодня вам пришлось объединить свои усилия, но лишь потому, что первый твой двойник находится пока в невменяемом состоянии".
"Что с ним случилось?" – поинтересовался Герон.
"Проглотил слишком много тёмной энергии и сейчас пытается её переварить. Не удивляйся, если тебя вдруг начнёт тошнить и лихорадить".
"Спасибо, что предупредил, - слегка поперхнувшись, сказал Герон. – У меня уже комок к горлу подкатывает…. Боюсь, что скоро нам действительно придётся прекратить нашу беседу…. Но всё же рискну задать последний вопрос: кто из нас кого контролирует? Ты знаешь всё и можешь повлиять на каждого из нас, а кто влияет на тебя?"
"Это верно, что я знаю всё и каждого из вас, - криво усмехнулся карлик, - но полностью контролировать я могу лишь тебя. Между мною и Гера существует особая связь, но ни о каком контроле, как с его, так и с моей стороны речь уже не идёт. А если бы ты знал, какую власть надо мной имеет Гер, то ни за что бы мне не позавидовал. Вот такая у нас получилась карусель".

От слова "карусель" у Герона моментально закружилась голова. Его уже привезли в другую палату, и врачи принялись перекладывать журналиста на кровать. Но тело Герона вдруг сначала выгнулось, а затем сразу скорчилось, и на чистые простыни с отвратительным хрипом и бульканьем изо рта больного выплеснулась густая струя тёмной, почти чёрной жидкости.

– Ты когда-нибудь видел такой желудочный сок? – спросил молодой врач у пожилого.
Тот отрицательно покачал головой, а затем вдруг достал из нагрудного кармана скальпель и быстрым движением сделал надрез на руке Герона. Из пореза тотчас появилась густая жидкость абсолютно чёрного цвета.

"Ну, сейчас будут брать анализы крови, мочи, кала и слизистой, - проворчал Гримм-Ном-Яфру. – Прибегут профессора, академики и начнётся столпотворение: чёрную кровь и чёрного человека никто из них никогда ещё не видел".
"Неужели ты не можешь повлиять на процесс восстановления?" – спросил его Гер.
"Если бы я ничего не делал, то Герон сейчас был бы похож на кусок антрацита, - ответил ему бог в маске. – Гера схватил непомерно большое количество тёмной энергии. Чем больше он её осваивает, тем слабее становиться и, по-моему, сам уже не может подпитываться моей энергией. Ему нужно сделать принудительное вливание, но я его не вижу, а потому и не могу ему ничем помочь".
"Может быть, мне вернуться в своё подсознание и объединиться с ним? – предложил Гер.
"Ни в коем случае, - решительно воспротивился многоликий бог. – Ты у нас – эталон Герона. В твоей энергии нет никаких примесей, и ты всегда должен оставаться таким. Он тебе по-прежнему не отвечает?"
"Молчит и абсолютно не реагирует на все мои сигналы, - вздохнул Гер. – Я только чувствую, как он корчиться, словно эпилептик, весь трясётся и пытается что-то мне сообщить.… А может быть, ему мешает энергия Гримм-Нома? Ведь в отличие от меня, он её никогда ещё не видел".
"Хм…. – задумался бог в маске. – Не исключено…. Но менять маску на виду у всех нам тоже нельзя: после этого даже орденоносцы и те поймут, какую мы ведём игру".
"Чья энергия будет лучшим противоядием от Чета?" – поинтересовался Гер.
"Чем светлее, тем и лучше, - ответил многоликий бог, - но не забывай, что она должна быть энергией именно подсознания, а таких масок у нас пока только две: маска Гримм-Нома и Яфру. Все остальные маски создают лишь иллюзию чужого сознания.
У Фана самая светлая и самая чистая энергия, но кроме его шкатулки и Сезара Бордо, я не знаю ни одного артефакта этого посланника. А для того, чтобы воспользоваться Сезаром или шкатулкой, нужно знать заклинания активации и деактивации. Ты уже знаешь, на что способен наш кудесник и, наверное, можешь представить себе, насколько сложна эта задача ".
"Адам же сумел активировать шкатулку, а значит, не так уж всё и сложно" – попытался возразить ему Гер.
"Не нужно путать кукольника с его марионеткой, - усмехнулся бог в маске. – Когда ты управляешь артефактом, тогда ты – кукольник, а если наоборот, то тогда ты – марионетка. Адам никогда бы не открыл шкатулку, если бы она этого не захотела. Так кто из них кукольник? Сезар – ещё более сложный артефакт, чем шкатулка. Выражаясь современным языком, его можно назвать интерактивным артефактом, для активации которого уже недостаточно выкрикнуть какую-нибудь мудрёную фразу".
"Тогда ты должен стать Нарфеем, - вдруг сказал Гер. – Гера может и не справиться с таким количеством тёмной энергии, и тогда мы будем иметь в подсознании Герона маленького и прожорливого Хатуума, который знает все наши секреты. Я нисколько не сомневаюсь в том, что мы с тобой будем первыми, на кого набросится этот энергетический каннибал".
"Да знаю я, знаю! – воскликнул карлик. – Но хватит ли у тебя сил для того, чтобы защитить моё подсознание от Нарфея?"
"А тебе не кажется, что Нарфей и не станет нападать на твоё подсознание? – хитро прищурился Гер. – В душе Герона уже есть специальное место, где и должно находиться подсознание Нарфея".
"Хо, а ведь ты прав, - изумился многоликий бог. – В доме твоего отца Нарфей уже однажды проверял наше общее сознание и никак не отреагировал на моё присутствие. Уж не потому ли, что его в первую очередь волнует чистота твоего подсознания, а всё остальное, как говориться, уже детали?"
"Вот когда станешь Нарфеем, тогда всё и узнаешь, - засмеялся Гер. – Ты лучше скажи, где нам взять такой артефакт Нарфея, который бы отвечал всем нашим требованиям?"
"Да тут и думать нечего, - пожал плечами Гримм-Ном. – Статуэтка стража обладает всеми качествами твоего создателя, как явными, так и скрытыми. А где она сейчас находится, то об этом мне уже давно Адам рассказал. Сейчас демонстративно покидаем это помещение для того, чтобы все знали, что Гримм-Ном прилетел сюда лишь на минутку и исключительно для того, чтобы подраться с Четом".
"Это была не драка, а избиение младенца, - поправил его Гер. – У вас были разные весовые категории".
"Герон – вот кто был младенцем в этой драке, а Чет был наказан за то, что так подло и неожиданно набросился на маленького, - улыбнулся карлик. – Сейчас самый удобный момент для нашего перевоплощения. Чет зализывает раны, медиумы лежат без сознания, а Фан с Нарфеем, если и наблюдают за нами, то явно не из соседней палаты. Пока ещё врачи не начали брать анализы, мы закрываем Герона в этой палате и летим на остров Панка. Там мы превращаемся в душу монаха Нарфея и по подземному туннелю попадаем в тайную часовню. Забираем статуэтку и уже не скрываясь, возвращаемся в палату. Активируем этот артефакт, становимся Нарфеем и лечим Герона. План понятен?"
"Герон выдержит?" – спросил Гер, посмотрев на тело журналиста, которое уже начало темнеть.
"Будем надеяться, - развёл руками Гримм-Ном-Яфру. – Других вариантов у нас с тобой всё равно нет".

Медсестра поменяла постельное белье, и тело журналиста уложили на койку. Бог в маске не стал дожидаться, когда врачи и сестра выйдут из палаты, а сам насильно выдавил их в коридор и закрыл за ними дверь.

– Это что за хрень!? – закричал молодой врач, оказавшись вместе с другими в коридоре. – Кто меня оттуда вытолкал?
Он бросился к двери и стал ожесточённо дёргать дверную ручку.
– Заперто, - возмущённо выдохнул он, повернувшись к медсестре и пожилому врачу. – Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь, в конце концов, происходит?
Его пожилой коллега снял очки, достал из кармана носовой платок и стал тщательно и молча протирать запотевшие почему-то линзы. Испуганная и покрасневшая медсестра тоже молчала, потому что только что чьи-то сильные мужские руки весьма фривольно выталкивали её из палаты, упираясь в основном в нижнюю часть её тела.

А в это время из полуоткрытого рта журналиста выскользнуло красно-жёлтое облако и превратилось в сияющий шар, который словно комета вылетел в окно, оставляя за собой красивый светящийся след.

"Прилетел, подрался и улетел, - усмехнулся Гер, - излюбленная тактика повелителя. Я не ошибся?"
"В основном, но не всегда, - с улыбкой ответил ему карлик, появившийся меж двух больших камней на острове Панка. – Иногда это выглядит и так: прилетел, надрался и улетел".
Не прошло и двух секунд, как фигура карлика растаяла в воздухе, превратившись в бестелесную душу монаха из Красных Песков.

"Это тот самый монах, который бил Чета за окном квартиры Адама?" – поинтересовался Гер.
"Он же пытался вырвать священный шар из колье Фризы, и он же напал на твоего отца, решив, что это именно Илмар украл статуэтку стража из часовни", - ответила ему душа монаха.
"А не слишком ли часто мы подставляем этого парня?"
"Когда мы познакомимся с каким-нибудь другим монахом, то, возможно, и поменяем эту маску. А пока нас и такая маскировка вполне устраивает".

Душа монаха подлетела к нагромождению камней в центре острова и нырнула внутрь, просачиваясь сквозь трещины в породе, а уже спустя всего несколько секунд оказалась в просторном тоннеле, уходившем круто вниз.

"Где это мы?" – удивился Гер.
"Вся подземная Дагона опоясана такими тоннелями, - пояснила ему душа монаха. – Благодаря им можно практически незаметно попасть в любую точку планеты".
"Практически – это означает, что кто-то всё-таки подглядывает. Не так ли?" – прищурился Гер.
"Верно, - усмехнулся монах. – Во-первых, всю сеть тоннелей контролируют подземные гномы, а во-вторых, здесь запросто можно встретить такого же монаха, как и я, причём вполне осязаемого. Люди тоже иногда сюда попадают, но обратно на поверхность уже не возвращаются".
"Почему?" – поинтересовался Гер, уже не пытаясь что-то рассмотреть, потому что душа монаха неслась по подземным коридорам с невероятной скоростью.
"Потому что здесь они и умирают. Никто из людей не должен знать о существовании этих тоннелей".
"Их кто-то убивает?" – попытался уточнить Гер.
"Их убивает собственное любопытство и неосторожность, - усмехнулся монах. – Здесь полно всевозможных ловушек, причём ассортимент весьма велик: от простейших механических мышеловок, до магических капканов".

Душа монаха вдруг резко затормозила и отскочила назад. На том месте, где она только что была, из стен, потолка и пола с треском вылетели десятки бело-голубых молний.
"Видел? – спросила Гера душа монаха, проскочив опасный участок. – И это ещё цветочки, а ягодки начнутся тогда, когда за тобой погонится шаровая молния. Впрочем, нам это не грозит, потому что мы прилетели".

Превратившись уже в настоящего монаха, бог в маске нажал тайную кнопку, и часть стены развернулась, образовав узкий проход.

– Сейчас поднимемся наверх, и ты прочитаешь заклинание для снятия магической защиты, - закрывая за собой проход, сказал монах. – Без этой операции прикасаться к статуэтке нельзя: приклеишься к ней намертво.
"А как же её забрал Адам? – удивился Гер. – Он знал такое заклинание?"
– Люди – очень изворотливые и пронырливые создания, - усмехнулся монах. – Защиту создаёт алтарь, а не статуэтка и Адам, видимо, узнал об этом из Медной книги. Он снял её каким-то механическим способом, не прикасаясь к статуэтке раньше времени. Наш знакомый археолог – весьма находчивый и пытливый человек. Статуэтка, шкатулка Фана и перстень Гунар-Нома – достойное тому подтверждение.

Поднявшись по винтовой лестнице в часовню, монах громко прочитал нужное заклинание и снял статуэтку с алтаря.

– Полдела сделано, - сказал монах, разглядывая статуэтку стража. – Теперь снова в тоннели, затем в катакомбы и появимся неподалёку от больницы. Там, наверное, уже пробуют двери ломать.
"Раньше времени не сломают?" – забеспокоился Гер.
– Скорее уж топоры с ломами погнутся, - усмехнулся бог в маске, - но взрывчатку использовать нельзя: как-никак больница, а не полигон.

Не прошло и пяти минут, как в парковой зоне больничного комплекса, отбросив в сторону решётку дренажного колодца, из-под земли появился монах Нарфея. Он поставил решётку на место и поднялся в воздух, зависнув над верхушками деревьев.

– Они вызвали бригаду спасателей, - захохотал бог в маске, увидев на крыше здания людей с альпинистским снаряжением. – До чего же настырные людишки: я их в дверь, а они в окно.

Монах сорвался с места и словно большая птица влетел в открыто окно больничной палаты. На койке лежал иссиня-чёрный Герон.

"Мы не опоздали?" – встревожился Гер.
"Это ничего, что он такой чёрный, - успокоил его бог в маске, положив статуэтку на грудь Герона и превращаясь в светлое облачко. – Главное, что он всё ещё похож на человека".

Облако быстро просочилось сквозь рот, нос и ушные раковины в тело журналиста и многоликий бог сразу приступил к активации артефакта Нарфея. Священный шар вдруг вспыхнул ослепительным светом и весь заискрился, освещая потолок и стены языками иллюзорного пламени.

– Там пожар! – закричали внизу. – Вызывайте пожарных. Сначала нужно потушить огонь!
"Скоро они начнут лить в окно воду, и здесь начнётся настоящий потоп, - подумал Гер. – Как бы они не испортили нам процесс преобразования".

Но бог в маске уже знал многие параметры энергии Нарфея и потому достаточно быстро закончил своё перерождение. Статуэтка исчезла, превратившись в новую татуировку, но на угольно-чёрном теле, она была абсолютно незаметна.

"Да, грязи предостаточно, - удручённо вздохнул бог, которого теперь звали Нарфей. – Случай тяжёлый, но не смертельный. Промедли мы ещё немного и вместо Герона на койке появился бы Чет, а его лечить – только даром время терять".

Гер молчал, слушая Нарфея, и в то же время внимательно наблюдал за подсознанием бога яфридов. Случай с карликом научил его быть крайне осторожным и осмотрительным.

"Если Нарфей нападёт на чистую энергию Яфру, то мне придётся бить и его, - подумал Гер. – А вдруг мои молнии неэффективны против Нарфея? Ведь это же его энергия и его молнии…. Сейчас он ведёт себя так, словно не замечает ни меня, ни подсознания Яфру. Что это – хитрая и тонкая игра или он действительно чего-то не видит и чего-то не понимает? В первую очередь Нарфей начал заниматься с Гера. Значит, именно эта область души является для него главной…. Ладно, подождём, когда он переключится на Герона. Может быть, тогда что-нибудь да прояснится?"

Но оказалось, что у Нарфея свои методы восстановления, как сознания, так и организма в целом. Направив мощный поток тайной энергии в убежище Гера, Нарфей почти мгновенно рассеял царивший здесь мрак, а тёмный комок энергии с именем Гера начал жадно впитывать светлую энергию, подгоняя её под свои индивидуальные параметры. Когда Гера засиял словно Иризо, то он покинул свой тайник и выскочил в область сознания. Здесь Гера начал летать и крутиться волчком-пылесосом, собирая тёмную энергию Чета, постоянно поступавшую уже из тела журналиста. Нарфей внимательно следил за этим процессом, время от времени подпитывая сознание Герона новой порцией тайной энергии.

На подоконник опустился конец пожарной лестницы и вскоре в оконном проёме появился пожарник. Он осмотрел палату и обернулся к стоявшим внизу людям.

– Да нет здесь никакого пожара, - крикнул он вниз, - и никогда не было.
– Как же не было? – ответил ему кто-то снизу. – Мы все видели пламя.
– Поднимайся и посмотри сам, - отмахнулся пожарник и спрыгнул с подоконника в палату.
Буквально через несколько секунд в окне появилась голова второго пожарника.
– Здесь всё чисто, - тоже крикнул он кому-то вниз, - ни огня, ни дыма.
– А двери, двери вы открыть сможете? – спросили его снизу.

Второй пожарник пожал плечами и забрался в палату. Вместе со своим товарищем он подошёл к двери и, отжав вниз ручку, толкнул от себя дверь, которая немедленно открылась.

– Послушай, мы в какую больницу приехали? – спросил он первого пожарника. – Не в психушку ли случайно?
Тот сначала пожал плечами, а потом покрутил пальцем у виска и согласно кивнул головой.
– Оформим вызов, как ложный, - предложил он. – Шутки, особенно сумасшедшие, тоже должен кто-то оплачивать.

В палату забежали все, кто находился в коридоре. В их числе были и те врачи, которых выставил за дверь Гримм-Ном. Они подошли к Герону и, увидев его свежее и спокойное лицо со здоровым румянцем, удивлённо переглянулись. Пожилой врач снова достал скальпель и сделал ещё один надрез на среднем пальце журналиста. Большая капля ярко-красной крови мгновенно появилась из ранки и скатилась по ладони. Врач прижал порез ватным тампоном и посмотрел на своего коллегу.
– Пойдём отсюда от греха подальше, - предложил он. – Нам всё равно никто не поверит. Хорошо ещё, что не только мы с тобой пытались сломать эту дверь.
– Судя по цвету его лица, больного нужно готовить к выписке, - криво усмехнулся молодой врач и вместе со своим коллегой вышел в коридор.

В сознании журналиста и многоликого бога царила абсолютная тишина. Молчали все. И даже Герон, у которого вопросов было гораздо больше, чем у остальных, не решался нарушить это молчание. Журналист лежал, закрыв глаза и терпеливо ждал, когда с него снимут истрёпанные бинты и поломанный гипс.

"Ну, что загрустили, трое из ларца одинаковы с лица? - усмехнулся Нарфей. – Али выздоровлению не рады?"

После продолжительной паузы первым отозвался Герон.

"Вот лежу я и думаю: а зачем мне всё это нужно? – со вздохом произнёс он. – Месяц назад меня убила молния, прошло чуть больше недели с тех пор, как меня раздавил рефрижератор, а сегодня чуть было не сожрала эта чёрная тварь. И что мне не жилось, как обычному человеку? Женился бы, построил дом, растил детей и сажал деревья, а потом, как и все, спокойно помер с чувством исполненного долга. А что имею вместо этого? Бессмертную жизнь, в которой меня убивают чуть ли не каждый день? Вчера я был одним человеком, сегодня во мне живут уже трое, не считая соседа, а что со мной произойдёт завтра и кем я стану, то неведомо даже богу".
"Короче, тебя пугает неопределённость твоего бытия, - улыбнулся Нарфей. – А где же твоя жажда познания, пытливость и, в конце концов, простое любопытство: что же там, за горизонтом? Следуя твоей логике, лучше всех живётся комару и бабочке-однодневке: они буквально по минутам могут расписать всю свою жизнь. Неужели для тебя будет лучше знать всё заранее и просто ждать, когда закончится твоя жизнь?"
"При такой жизни, как сейчас, я не уверен даже в том, что доживу до завтра, - криво усмехнулся Герон. – Сегодня ты успел спасти моё сознание и тело, а что если завтра на нас нападёт тот, против которого не выстоять даже тебе? Во Вселенной есть такие создания?"
"Конечно, есть и их очень много, - подтвердил бог сознания, - но вся их сила и мощь – ничто по сравнению с энергетической мимикрией. Когда мы полностью изучим этот механизм и накопим достаточное количество масок, тогда мы станем неуловимы, а значит и неуязвимы".

Гер внимательно слушал этот разговор и пытался понять, кто же он сейчас на самом деле этот многоликий бог: Нарфей или Яфру. На чистую энергию зелёного бога никто не нападал, и, казалось бы, Яфру должен был контролировать ситуацию, но с другой стороны Нарфею и не нужна была эта область их общего сознания, поскольку он должен был находиться там, где сейчас затаился молчаливый Гера.

"С карликом всё было очень просто, - вздохнул Гер. – Тот сразу и напал, да и в разговоре обозначил себя очень чётко, а Нарфей, если только это он, ведёт себя очень хитро и осторожно. У меня даже создаётся впечатление, что бог сознания и мысли давно разработал эту операцию, а сейчас с блеском её завершает. Если уж Яфру оказался марионеткой в его руках, то обо мне просто смешно и говорить…. А впрочем, что я ломаю себе голову? Какая мне разница, кто из них кого проглотит? Главное, чтобы я всегда оставался таким, каким я и должен быть. Карлик не такой искушённый интриган, как Нарфей или Яфру, а потому и признался, что я являюсь эталоном Герона. Явную мысль не стоит принимать во внимание, потому что ею управляет любая маска многоликого бога, а Гера уже никогда не сможет стать таким, как прежде из-за своего пристрастия к каннибализму. Нарфей – очень хитрый и мудрый бог, он может и специально оставить в покое изумрудную энергию, хотя бы для того, чтобы использовать её в будущих экспериментах".

"Ну, а ты что молчишь? Тебя тоже гложут какие-то сомнения?" – спросил вдруг Нарфей и Гер четко почувствовал, что этот вопрос слышит только он.
"Ты убедил Герона в правильности выбранного пути и теперь принялся обрабатывать меня", – ехидно заметил Гер.
"Хо-хо-хо, - добродушно засмеялся бог в маске. – Я всегда говорил, что ты – штучка ещё та".
"Иными словами ты пытаешься мне доказать, что ты – Яфру, а не Нарфей", - вздохнул Гер.
"В этот раз, друг мой, всё оказалось гораздо сложнее, - немного устало произнёс многоликий бог. – Для Герона я – стопроцентный Нарфей, и в этом нет никаких сомнений. С тобой я общаюсь при помощи изумрудной энергии, и поэтому для тебя я – стопроцентный Яфру, а вот Гера у нас застрял посередине. Под этой маской он всегда будет видеть во мне сразу двух богов, причём смотреть на меня он будет глазами существа, в котором бурлит чужая преобразованная энергия. Сам понимаешь, что в таких условиях разговаривать нам с ним будет достаточно сложно".
"Теперь ты стал Нарфеем и знаешь секрет скрытого потенциала, - заметил Гер. – Неужели ты не можешь просто заменить энергию Гера на новую?"
"Конечно же, не могу! – воскликнул Нарфей-Яфру. – Он пожирает любую энергию, которая к нему попадает, а в процессе преобразования изменяются параметры и его собственной энергии. Сколько бы я ни кормил его своей энергией, а он всё равно никогда не станет, ни прежним Героном, ни Нарфеем. С секретом скрытого потенциала тоже неувязка. Теперь я вижу эту энергию и даже могу ею управлять, но Нарфей не вложил в стража все её параметры, утаив от всего мира крохотную, но очень важную характеристику".
"Я не знаю, может быть, у меня уже развивается паранойя, но мне почему-то кажется, что ты попросту блефуешь, - захохотал Гер. – И ты и Яфру, да и вообще все остальные маски, так взбаламутили мне мозги, что я скоро перестану доверять даже самому себе".
"Если хочешь проверить слово, проверь его делом, - пожал плечами Нарфей-Яфру. – Сомневаться можно и даже нужно, но до разумного предела".
"У безумства нет разумного предела, - устало вздохнул Гер. – Поговори лучше с Гера. Может быть, он окажется меньшим безумцем, чем я?"
"Я уже пробовал и он мне не отвечает, - фыркнул бог в маске. – Теперь твоя очередь".
"У тебя с ним секретная связь?" – удивился Гер.
"Естественно, - ответил ему Нарфей-Яфру. – Я общаюсь, а вернее, должен общаться с ним при помощи энергии скрытого потенциала, а наш разговор ты можешь услышать только в том случае, если Гера откроет тебе доступ к своей энергии. Сейчас он спрятался в своей скорлупе и не собирается отвечать на мои вопросы".
"Немудрено, - усмехнулся Гер. – Ему сегодня досталось так, как никогда ещё не доставалось".

Тело журналиста обступили врачи и медсёстры, освобождая его от порванных бинтов и гипса. Когда обнажилось абсолютно здоровое тело, на котором не было ни гематом, ни ссадин и даже ни послеоперационных швов, у всех присутствующих невольно вырвался возглас удивления.

"Ты часом не перестарался? – спросил Нарфея Гер. – Пару-то рубцов и десяток синяков можно было бы и оставить".
"Да хватит уже комедию ломать, - поморщился бог в маске. – Орденоносцы и наши игроки давно поняли, что у твоего тела божественная защита, а мнение людей важно только для таких же простых людей, как они сами. Когда поднимешься с этой койки, то всем скажешь, что тебя исцелил святой Эйнор. И для Фризы, кстати говоря, такое объяснение не станет большой неожиданностью. Она и сама просила об этом Эйнора".
"Тогда что же я лежу здесь голый, немытый, голодный, но абсолютно здоровый? – возмутился Гер. – Срочно в душ, затем за вещичками и на выход. Героном управляешь ты? Вот и действуй согласно утверждённому плану, а я попытаюсь Гера расшевелить".
"В тебе проснулось желание покомандовать? - ехидно улыбнулся многоликий бог. – Уж не карлик ли заразил тебя своими повадками? Может, мне уже нужно называть тебя повелителем?"
"Ты становишься таким же подозрительным, как и я? – улыбнулся Гер. – Я не думаю, что среди нас когда-нибудь появится повелитель. Гримм-Ном уже попробовал всех построить, за что и просидел почти час на электрическом стуле. И ты, наверняка, начнёшь вправлять мне мозги, если у меня вдруг появится такая блажь".
"Кстати, когда будешь разговаривать с Гера, то не забывай, что тёмная энергия, которую он проглотил в таком огромном количестве, всегда старалась и старается захватить всю Вселенную, - предупредил его Нарфей. – Не исключено, что именно по этой причине он мне и не отвечает. Ну, всё, я пошёл в душ".

Журналист открыл глаза, осмотрелся и вдруг сел на кровать. Врачи и медсёстры, не ожидавшие такого поворота событий, резко отшатнулись от "больного".

– Что же вы меня так оголили-то? – с укоризной спросил он, обращаясь в основном к врачам-мужчинам. – В комнате полно женщин, а я лежу здесь, словно на нудистском пляже.
Он стащил с матраца простыню и обернул ею нижнюю часть туловища.
– Тапочек, конечно же, нет, - вздохнул Герон, пошарив по полу босыми ногами, - значит, придётся идти босиком. Надеюсь, в больничном душе найдётся для меня свободная кабинка? – добавил он, посмотрев на того врача, который стоял прямо перед ним.
– Вам, вам, вам нельзя вставать, - заикаясь, пробормотал тот.
– Надеюсь, что я нахожусь не в тюремной больнице? – нахмурившись, произнёс Герон. – Кстати, мне нужно попасть не только в душ, но и в туалет, а в такой просьбе мне даже и в тюрьме не стали бы отказывать.

Журналист решительно поднялся с кровати и направился к выходу.

– Сестра, - обернувшись в дверном проёме, обратился он к той медсестре, которая постоянно за ним ухаживала. – Будьте любезны, приготовьте, пожалуйста, мою одежду, пока я принимаю душ.
– Постойте, постойте! – наперебой заголосили врачи и медсёстры, придя в себя и бросившись вдогонку за Героном. – Нам нужно вас осмотреть!
– Меня уже осмотрел святой Эйнор! – остановившись и обернувшись к толпе врачей, торжественно воскликнул Герон. – Он мне сказал, что я абсолютно здоров и могу идти домой. Но сначала я приму душ, переоденусь и отправлюсь в церковь. Предупреждаю: если кто-то попробует мне помешать, то я устрою здесь жуткий скандал.

"Вот, кто у нас настоящий повелитель, - засмеялся Гер, обращаясь к Нарфею. – Ты посмотри, как он ловко управляется с этой толпой".

А журналист плотнее запахнулся в простыню и, словно предводитель народного восстания, сопровождаемый отрядом ополченцев, быстрым шагом отправился в душ.

Глава 16

Маска, которую Адам увидел в подземном гроте, не давала ему покоя и притягивала к себе словно магнит. Он думал о ней постоянно, но не хотел идти к тайнику вместе с женой, а Зара будто специально следила за каждым шагом мужа, ни на минуту не оставляя его одного.

Археолог провёл в тайную лабораторию электричество и супруги вместе очистили всё помещение от пыли и паутины. Всякий раз, когда Адам предлагал жене прогуляться по подземному коридору, Зара находила какой-нибудь предлог и уговаривала мужа сделать это позже. Она даже прикрыла дверь в коридор, якобы для того, чтобы избавиться от сквозняка, но Адам понимал, что Зара просто боится подземного тоннеля и поэтому старался делать вид, что потерял к нему всякий интерес.

Вдоль одного из столов Адам соорудил дощатый помост, поставил на него стулья, и теперь можно было сидеть за столом и заниматься изучением вещей из шкатулки. Кузнечный горн археолог стал использовать вместо камина и тайная лаборатория, освещённая электрическими лампами и прогретая жаром пылающих поленьев, приобрела не только ухоженный вид, но и какой-то особый шарм. В этом помещении всё было пронизано духом древности и иногда Адам специально выключал лампы и зажигал настенные масляные светильники и свечи, для того чтобы усилить такой эффект.

Зара тоже влюбилась в эту комнату и не только потому, что здесь она могла ничего не опасаясь любоваться драгоценными украшениями, но ещё и оттого, что она вдруг страстно увлеклась изучением старинных книг. Вместе с мужем Зара перевернула всю домашнюю библиотеку и теперь с утра и до ночи изучала какой-нибудь манускрипт, обложившись справочниками по лингвистике.

Когда подходило время для того, чтобы приготовить пищу, Зара тащила на кухню мужа, требуя помощи, а если он вдруг начинал сопротивляться, то не уходила из лаборатории до тех пор, пока у Адама не начинало от голода сводить желудок, и он просто вынужден был подниматься наверх. Несколько раз археолог брал с собой булочки и термос с кофе, но это приводило лишь к тому, что жена умудрялась как-то совершенно незаметно уничтожать большинство его запасов.


– Зара, ты опять выпила почти весь кофе, - укоризненно посмотрев на жену, и выливая из термоса остатки напитка, произнёс Адам. – И бутерброд только один остался. Почему ты меня не зовёшь кушать?
– Да я каждый раз тебя зову, а ты только говоришь "сейчас" и снова ковыряешься со своими побрякушками, - возмутилась жена.
– Хм, правда? – удивился Адам. – Ей богу, не слышал. Ну, да ладно. Как там поживает династия Эрганиолов? Ты уже расшифровала их язык?
– Кое-что расшифровала, - уклончиво ответила Зара. - А потомки этой династии, наверное, и сейчас живут среди нас. Уж очень плодовиты были их предки. У одного только Туруза было более трёхсот жён.
– Почти каждый день новая жена, неплохо, - усмехнулся Адам, - но при таком количестве не сложно и запутаться. У многих жён наверняка были одинаковые имена. А может быть, он присваивал им порядковые номера? Представляешь, возвращается он во дворец и кричит евнухам: "Приведите ко мне жену номер 253", а ему отвечают: "Невозможно повелитель, потому что жёны под номерами 250 – 255 сегодня-завтра рожают".
– Судя по той информации, которую я почерпнула из этих книг, у Туруза не возникало таких проблем, - ответила Зара. – И, возможно, потому, что он обращал на своих жён большее внимание, чем современные мужья.
– Да если бы все его жёны стали требовать от него того внимания, которого требует современная жена, то Туруз уже через неделю решил бы разогнать весь свой гарем.
– Ну, одну-то бы, наверное, оставил? – улыбнулась Зара.
– Да, конечно бы, оставил, - вздохнул Адам, - но так бы нагрузил её заботами, что ей уже бы некогда было обращать своё внимание на его невнимание.
– Излюбленная тактика современных мужчин, - фыркнула жена.
– Зато каждая женщина может с полным правом назвать себя королевой, как минимум по двум причинам: во-первых, она единственная, а не одна из многих, как в гареме, а во-вторых, только она имеет полное право распоряжаться всеми богатствами своего мужа, - заметил Адам. – Вот представь, что сейчас в эту комнату прибегают ещё триста женщин, начинают хватать твои драгоценные украшения, и каждая из них кричит: "это моё".
– Это моё! – с хохотом закричала Зара. – И всегда будет только моим.
– А как насчёт того, чтобы покушать? – хитро прищурился Адам.
– Сокровища общие, значит, и приготовление пищи тоже общее, - решительно ответила жена. – Мне тоже нравится сидеть в этой комнате и заниматься любимым делом. Ты сильно проголодался?
– Думаю, что на полчаса этого бутерброда мне хватит, - сказал Адам, допивая остатки кофе, - но не более того.
– Значит, через полчаса мы и пойдём готовить обед, - сказала Зара. – А я взгляну на украшения, пока сюда не прибежали ещё триста женщин.

Археолог тихо засмеялся и снова сел за стол, на котором были разложены древние медали и монеты. Все предметы из шкатулки прекрасно сохранились, несмотря на то, что возраст у них был просто запредельный. На некоторых медалях и монетах стояла дата, которая никак не вписывалась в привычное календарное летоисчисление, а на других и вовсе вместо даты были изображены непонятные знаки, которые ещё только предстояло расшифровать.
Две большие медные монеты неправильной формы и величиною с ладонь, особенно заинтересовали Адама. Убедившись в том, что монеты являются абсолютными двойниками, археолог отложил одну из них в коробку, а другую стал разглядывать сквозь увеличительное стекло.
На одной из сторон был изображён океан, одинокий остров с двумя пальмами, стая дельфинов, плывущая к острову и звёздное небо. На другой был чётко виден кусок рельефа морского дна с кораллами и водорослями, а также уплывающая рыба. Художник так изобразил эту рыбу, что хорошо был виден только мощный хвостовой плавник и изогнутая хвостовая часть, переходящая в туловище. Тонкие вертикальные бороздки создавали игру светотени, отчего казалось, что рыба плывёт на малой глубине, почти у самой поверхности моря или океана.

"Плавник горизонтальный, значит, отряд китообразных, - подумал Адам. – Спинной плавник небольшой, а вот грудных плавников не видно совсем. Странно.… Все детали изображены очень чётко: водоросли, кораллы, морские звёзды, даже лучи света, которые пробиваются сквозь толщу воды, а плавников у рыбы почему-то нет".

Археолог перевернул монету и стал рассматривать рыб, плывущих к острову. Некоторые из них выпрыгнули из воды, и в них Адам сразу узнал дельфинов, у которых были видны все плавники. Неопределённо хмыкнув, Адам переключил своё внимание на звёздное небо.

"Какие странные созвездия, - задумался археолог, поворачивая монету то вправо, то влево. – Нужно принести справочник по астрономии. Если я найду в нём такие созвездия, то можно будет приблизительно определить даже широту, на которой находится этот остров".
Он отложил в сторону увеличительное стекло и подбросил монету на ладони.
"По весу и по цвету похоже на медь, а как на звук"?

Адам взял нитку, перевязал ею монету и, держа на весу, резко ударил карандашом по монете. Раздался мелодичный звон, который заполнил собой всё помещение, а благодаря купольному потолку ещё и приобрёл объёмное звучание. И в это же мгновение археолог почувствовал, как шевелится на его пальце перстень.

– Что там у тебя, Адам? – удивилась Зара, отвернувшись от зеркала, у которого она примеряла драгоценное колье. – Какой удивительный звук. Словно кто-то песню поёт.
– Вот эта медная монета и поёт свою песню, - ответил ей Адам, посмотрев на жену. – А у тебя, что там такое…? Зара, какое шикарное колье! Ты уже не королева, ты – богиня! Но серьги тоже нужно поменять. Подыщи что-нибудь более подходящее. И обязательно обруч для волос или диадему.

Адам вдруг подумал о том, что если ему удастся уговорить Зару хотя бы на некоторое время снять эти простенькие, но явно магические бусы и серёжки, то она не станет так сильно бояться подземного коридора и у него появится возможность сходить к загадочной маске.

– Правда, очень красиво, да? – зарделась Зара, вновь повернувшись к зеркалу. – А эти серьги действительно к нему не идут. Сейчас найду другие.
И она бросилась к раскрытому шкафу, в котором теперь и хранились все женские украшения.

"Кажется, сработало, - прищурился археолог, наблюдая за тем, как энергично его жена ищет новые серьги. – Теперь нужно сделать так, чтобы она поднялась наверх, не снимая нового колье, и поносила его хотя бы до вечера…. Так, ну а что же у нас с монетой-то происходит? Перстень явно отреагировал на её звон. И что бы это могло означать? То, что монета тоже не простая"?
Перстень чуть заметно потеплел.
"Ой-ой-ой, - вздохнул Адам. – Не слишком ли много магических предметов для одного не в меру любопытного дилетанта? Я уже на каждую вещь смотрю с подозрением: а вдруг и она окажется волшебной"?
И вдруг он явственно ощутил, как за его спиной кто-то невидимый беззвучно и добродушно улыбнулся. Археолог освободил от нитки монету и положил её в карман жилета.
"Наверху в моём шкафу есть очень сильная лупа, - подумал он. – Попробую рассмотреть монету при сильном увеличении".

– Ну, как? – окликнула Зара мужа. – Такие серьги подходят?
– Божественно! – всплеснул руками Адам. – И колье, и серьги, и диадема – всё, как у богини. Теперь мы должны подняться наверх, и я сфотографирую тебя на фоне нашего дома.
– Тогда мне нужно поменять платье.
– Нет, нет, нет! Ни в коем случае! – запротестовал Адам. – Если наденешь вечернее платье, то сразу превратишься в королеву или императрицу. Богини не любят помпезность. Именно простой покрой твоего платья в сочетании с этими восхитительными украшениями и делают тебя похожей на богиню.
– Королева, императрица, богиня, - подозрительно прищурилась жена. – С чего это ты вдруг таким соловьём запел?
– Кушать я хочу, Зара, - сделав несчастное лицо, страдальческим голосом произнёс Адам и сразу же захохотал.
– Так бы сразу и сказал, - тоже засмеялась жена. – Но фотографироваться я всё равно буду.

В свете полуденного Иризо, колье, диадема и серьги засверкали и заискрились, окружив голову Зары поистине божественным сиянием. Адам даже замер от удивления, не в силах оторвать свой взгляд от такой красоты.

– Ну, что ты не фотографируешь? – нетерпеливо спросила жена.
– Подожди, Зара, - попросил её Адам. – Я не знаю, передаст ли фотография всё то, что я вижу, но картина, которую я сейчас наблюдаю, просто завораживает. На фотографии останется только одно мёртвое мгновение, а эти украшения живут именно в движении. Снимки мы сейчас сделаем, но затем я всё равно принесу кинокамеру. Посмотрим, какая между ними будет разница.

Адам несколько раз щёлкнул фотоаппаратом, меняя ракурс и, сходив в дом за кинокамерой, начал съёмку.

Он заставлял жену медленно идти по каменной дорожке и срывать плоды с деревьев, а сам в это время забегал то справа, то слева, приседая на корточки или наоборот взбираясь на стремянку.

– Адам, я уже устала быть богиней и хочу кушать, - сказала вдруг Зара, остановившись у гамака.
– Искусство требует жертв, - не прекращая вести съёмку, произнёс муж. – Мы сохраним этот маленький фильм для будущих поколений.
– Я уже пожертвовала всё, что смогла, - нахмурившись, проворчала Зара. – Продолжим после того, как пообедаем.
– Прекрасно, прекрасно! – бормотал Адам, снимая жену крупным планом. – Богиня сердится – замечательная сцена!
– Ах ты, киношник липовый! Решил жену голодом заморить? Ты как хочешь, а я пошла в дом.
Она резко развернулась и решительно направилась к дому.
– Какой печальный финал: богиня нас покидает, - вздохнул Адам, постепенно уменьшая план съёмки.
– Фильм окончен, - сказала Зара, поднявшись на крыльцо и обернувшись к мужу. – Вторая серия после обеда. А сейчас прячь свою аппаратуру и доставай рыбу из морозильной камеры.
– После обеда у нас отдых и просмотр отснятого материала, - уточнил Адам, выключая камеру и укладывая её в чехол. – Судьба второй серии станет известна после просмотра.
"Если она согласна на вторую серию, значит, пока не собирается менять украшения, - подумал Адам. – Хорошо бы и после обеда её чем-нибудь отвлечь, а то я так никогда и не попаду в подземную пещеру".

Во время приготовления пищи, археолог незаметно, но очень внимательно наблюдал за женой, и ему показалось, что она стала немного рассеянной и словно бы расслабилась после долгого напряжения.

Плотно отобедав, супруги перешли в зал, где Адам стал подключать видеокамеру к телевизору, а Зара прилегла на диван и прикрылась мягким пледом.

– Вторую серию нужно снимать при свете Близнецов, - предложил Адам жене, просмотрев отснятые кадры, - и вот тогда тебе уже можно будет надеть вечернее платье и добавить ещё какие-нибудь украшения.

Не дождавшись ответа, археолог обернулся к жене и увидел, что та закрыла глаза и уснула.
"Нужно подождать хотя бы несколько минут, - решил Адам, - а пока лучше монету рассмотрю".

Он достал из комода 10-кратную лупу и стал разглядывать обе стороны монеты. При большом увеличении выяснилось, что на монете чётко изображены и очень мелкие детали. Видна была даже чешуя на хвосте уплывающей рыбы.
"Но у дельфинов и вообще у китообразных нет чешуи, - удивился Адам. – Тогда кто же это"?
И вдруг сквозь высокие водоросли, которые частично закрывали бок и живот рыбы, археолог разглядел прижатую к телу руку с длинными пальцами и когтями. Рука была видна только до локтя, но она была человеческая, и спутать её с лапой какого-то другого существа было просто невозможно.
"Уж не русалка ли это!? – ахнул Адам. - А ничего другого и на ум не приходит".
Он посмотрел на спящую жену и, положив монету в карман, поднялся из кресла. Воспользоваться лифтом Адам не мог, потому что звон курантов непременно разбудил бы жену и у него остался только один путь: через подвал по невидимой лестнице.

Археолог очень торопился и спустя всего несколько минут уже стоял перед каменной тумбой в подземной пещере. Открыв тайник, Адам собрался взять маску в руки, но вместо этого его правая рука достала из кармана монету и положила её на плиту тумбы.
"Моим телом кто-то управляет, - сразу понял археолог и убрал руки от маски. – Нужно почитать молитвы Нарфея".

Громко произнося слова нужных молитв, Адам внимательно наблюдал, как за маской, так и за перстнем, но ничего необычного в их поведении не заметил.
"Если Нарфей не предупреждает, то может быть, ничего страшного и не произойдёт", - решился археолог и взял маску в руки.

Едва только его ладони коснулись поверхности маски, как по всему телу Адама прошла волна тепла, а руки сами приложили маску к лицу. Уже в следующее мгновение археолог почувствовал, что в его теле происходят какие-то изменения. Зрение вдруг улучшилось настолько, что ему уже не нужен был фонарь и Адам захотел его выключить, но увидав свою руку с длинными перепончатыми пальцами и острыми когтями, в ужасе замер. Археолог опустил глаза вниз и резко отшатнулся от тумбы, потому что его тело ниже пояса превратилось в рыбий хвост с мощным хвостовым плавником, на котором Адам и стоял. Испуганно вскрикнув и потеряв равновесие, археолог упал навзничь и погрузился в воду.

Первые несколько секунд Адам барахтался в воде, размахивая руками и извиваясь всем телом, но потом затих и принял вертикальное положение. Постоянно работая хвостовым плавником, он приподнял над водой не только голову, но и часть грудной клетки, причём его тело работало само, совершая такие простые и естественные для него движения.
Сердце бешено колотилось, и Адам долго не мог прийти в себя, испуганно озираясь по сторонам, но потом вдруг появилось непреодолимое желание погрузиться в воду. Сильно взмахнув хвостовым плавником, тело Адама на две трети приподнялось над поверхностью подземного бассейна и, изогнувшись дугой, тут же скрылось под водой.

Темноты словно бы и не существовало, и глаза археолога прекрасно всё видели. Адам плыл внутри большого колодца, диаметр которого был не менее девяти-десяти метров.

Достигнув дна, археолог огляделся. По всей окружности колодца находились каменные ниши, похожие на дверные арочные проёмы. Приблизившись к одной из них, Адам заметил сбоку от ниши каменное кольцо, внутри которого был чётко виден оттиск в виде хвоста уплывающей рыбы.
"Сюда вставляется монета", - понял Адам и, почувствовав нехватку кислорода, резко устремился вверх.

Вынырнув из воды, Адам подплыл к лестнице и, подтянувшись на руках, улёгся на широкой ступени.
"Так вот почему они такие низкие и широкие, - нервно усмехнулся археолог. – С таким телом только по таким ступеням и подниматься".

Поверхность воды уже успокоилась, и Адам решился взглянуть на своё отражение. Но увидев в воде монстра с круглыми выпученными глазами, приплюснутым носом и ртом больше похожим на пасть, вскрикнул от страха и отшатнулся. Сердце снова бешено застучало, а тело затряслось мелкой противной дрожью.
"Боже, и зачем только я надел эту маску, - застонал Адам. – Зара не напрасно её испугалась. Я стал русалом и если бы я превратился в него в прошлый раз, то жена умерла бы от разрыва сердца".

И вдруг он почувствовал какое-то шевеление на пальце. Адам взглянул на руку и увидел перстень, о котором он совсем забыл и который, как и прежде находился на его пальце, несмотря на то, что кисть руки изменилась и стала перепончатой. Археолог лихорадочно прокрутил перстень на пальце, зажал печатку в кулаке и загадал желание снова стать человеком. Но никакого превращения не произошло, а вместо этого ладонь с перстнем сама раскрылась, и из печатки вырвался красный луч, осветивший каменную тумбу.
"Там, там нужно искать разгадку", - понял Адам и лихорадочно пополз к тумбе, подтягиваясь на руках и извиваясь всем телом.

Уцепившись за край плиты, ему достаточно легко удалось приподняться и встать на хвост. Тайник по-прежнему был открыт, а внутри в правом верхнем углу Адам обнаружил фреску, на которой был изображён океан, одинокий остров с двумя пальмами и стая плывущих к острову дельфинов.

Дрожащими от волнения руками схватив монету, лежавшую на плите, археолог приложил её к фреске, стараясь расположить её таким образом, чтобы не нарушить общую картину. Монета щёлкнула, вдавившись внутрь, и сразу же по телу Адама прошла тёплая волна, а спустя несколько секунд и маска сама отделилась от лица.
Археолог поймал маску, торопливо уложил её на место и стал нервно ощупывать и осматривать своё тело. Убедившись в том, что он снова стал человеком, Адам обхватил голову руками и почти истерично захохотал.
Обессилив и от смеха и от нервного перенапряжения, археолог присел на верхнюю ступень и попытался успокоиться.

"Адам, ты ведь уже не молод, - устало подумал археолог, пытаясь восстановить дыхание, - а такие эксперименты могут довести тебя и до инфаркта".
И снова где-то в глубине его сознания промелькнуло лицо незнакомца с добродушной и снисходительной улыбкой.

"Итак, я могу превращаться в русала, - удивлённо покрутив головой, усмехнулся Адам. – Монета нужна для того, чтобы снять маску и ещё её нужно прикладывать к каменному кольцу рядом с нишей. И что тогда произойдёт…? Нет, нет, Адам, только не сейчас. Зара, может быть, уже проснулась и, конечно же, ищет меня. Иди домой, успокойся и всё хорошенько обдумай. А сюда мы ещё обязательно вернёмся".

Он решительно поднялся, вынул монету из тайника и нажал секретную кнопку в основании тумбы. Две половинки плиты начали соединяться, пряча в тайнике маску, а Адам почти бегом поспешил к Заре.


Поднявшись на первый этаж, Адам прикрыл за собой дверь в подвал, прислушался, а затем осторожно прошёл в зал, стараясь не скрипеть старыми половицами. Зара продолжала спать на диване, и археолог с большим облегчением опустился в кресло.

– Что, фильм уже закончился? – приоткрыв один глаз, сонным голосом спросила жена.
– Первая серия, Зара, первая серия, - с лёгким смешком ответил ей Адам. – А вторая серия обещает быть не менее впечатляющей.
– Ты решил стать кинорежиссёром? – улыбнулась жена.
"А что? Прекрасная мысль, - вдруг подумал Адам. – Пользуясь телом русала и камерой для подводной съёмки, можно получить фантастические кадры".
– Кинорежиссёром? – переспросил он. – Боюсь, что мне уже поздно менять профессию, хотя этот процесс мне тоже понравился. Просто я подумал о том, что нашим потомкам будет интересно посмотреть, кто были и как жили их предки. Жаль, что во времена наших дедов и прадедов ещё не существовало техники, способной вживую запечатлеть их жизнь. Вот ты бы хотела увидеть на экране телевизора своего далёкого предка, жившего лет этак пятьсот назад?
– Конечно, - ответила Зара, – ведь я не знаю даже того, как его звали. В те времена родословные составлялись только для аристократов. И портреты писали тоже в основном для вельмож. Кстати, в одной из книг я нашла не только генеалогическое дерево Эрганиолов, но и гравюрные портреты некоторых членов этой династии.
– Ну и как, их лица сильно отличаются от лица среднестатистического современника? – поинтересовался Адам.
– Да, достаточно сильно, - чуть помедлив, ответила Зара. – Порою даже кажется, что смотришь не на портрет, а на карикатуру…. Адам, а в твоей библиотеке есть ещё какие-нибудь справочники по лингвистике?
– Прошло уже много лет с тех пор, как на Дагоне был принят единый язык для всех, - ответил ей Адам. – Сейчас лишь узкие специалисты знают о том, что когда-то существовали и другие языки. Ты, наверное, обратила внимание на то, что книги, которые я тебе дал, изготовлены кустарным способом и на них не обозначено имя автора? Таких книг ты не найдёшь даже в самой большой библиотеке нашей планеты. Они составлены и отпечатаны учёными-фанатами, которые посвятили всю свою жизнь изучению древних языков.
– Эти книги запрещены? – испугалась жена.
– Нет, - отрицательно покачал головой Адам. – За эти книги тебя не посадят, ни в тюрьму, ни в Цитадель, но сразу же переведут в категорию неблагонадёжных людей. Правительство и церковь уже много лет стараются заретушировать историю, оставив в ней только язык, традиции и религию Армона.
– Тогда почему бы им совсем не запретить такие науки, как лингвистику и археологию?
– Человек устроен таким образом, что ему бессмысленно и даже вредно что-либо запрещать, - улыбнулся Адам. – От этого у него только усиливается желание заниматься любимым делом. Гораздо умнее использовать его энергию в своих целях. Археологи, историки и лингвисты служат для того, чтобы подтверждать официальную версию возникновения жизни на Дагоне. Ну, а те находки, которые не вписываются в общую картину или, хуже того, противоречат ей, навсегда исчезают в недрах Главного Хранилища.
– Короче, мы с тобой – преступники, - вздохнула Зара. – И угораздило же меня выйти замуж за археолога.
– Скажу тебе по секрету, что даже если бы ты вышла замуж за священника, то не факт, что не попала бы в подобное положение, - улыбнулся Адам. – Среди служителей церкви тоже есть люди, которым нравится самостоятельно изучать историю Дагоны. И эти люди гораздо больше рискуют своею жизнью, чем мы с тобой…. Ну что, пойдём, продолжим наши исследования?
– Нет, Адам, - сказала Зара, садясь на диван. – Давай немного отвлечёмся. Прогуляемся по Гутарлау, зайдём на базар, купим продукты, да и свежим воздухом, в конце концов, подышим.
– Хорошо, - сразу согласился археолог, - перекур, так перекур.
"Вот и правильно, - подумал он. – Лишь бы она подольше не вспоминала о своих старых бусах и серьгах. Вечером будем снимать вторую серию, а там, глядишь, выкрою время и для маски".


В Гутарлау пришла пора бархатного сезона, и Иризо даже в полдень уже не палило так немилосердно. На центральной площади рыбацкого посёлка, которая раньше оживала лишь к вечеру, шла бойкая торговля фруктами, овощами, рыбой и сувенирными изделиями. На этом рынке торговали только местные жители и исключительно своей продукцией. Для приезжих торговцев в курортной зоне был построен ещё один базар, но в рыбацкий посёлок туристы шли не только и не столько за товарами, как за впечатлениями.

Мэру этого небольшого поселения, которого все жители продолжали по старинке называть старостой, удалось сохранить колорит старой площади, где каждый камень, каждый дом и каждая вывеска какого-либо заведения, мысленно переносила туриста в прошлые века. А всех торговцев и просто жителей, чьи дома стояли на площади, староста уговорил носить старинные одежды и те украшения, которые им перешли по наследству от своих предков. Эта идея понравилась и всем остальным жителям рыбацкого посёлка и вскоре они тоже стали появляться на старой площади только в такой одежде.

После покупки дома и новоселья, на котором присутствовали все, кого Адам успел узнать за время своего пребывания в Гутарлау, супруги Форст стали полноправными членами рыбацкой общины и сегодня пришли на площадь, как и положено, в одежде прошлого века. Диадему Зара оставила дома, колье почти полностью было скрыто высоким воротом блузки, и лишь серьги ярко сверкали множеством разноцветных огоньков.

– Адам, мне, наверное, не стоило надевать эти серьги, - сказала Зара, когда они уже шли по старой площади. – Слишком много людей обращают на них внимание.
– Да и пусть обращают, - махнул рукой он. – Теперь для всех туристов ты – рыбачка, жена рыбака Адама, а серьги и колье тебе достались по наследству от твоей далёкой прародительницы, которая была вовсе не рыбачкой, а дочерью Эрганиола Двенадцатого. Как там его звали-то?
– Их всего-то было девять, - улыбнулась Зара. – И с какой это стати принцесса из династии Эрганиолов оказалась в рыбацкой деревушке?
– О, это очень трагичная и романтичная история, - закатил вверх глаза Адам. – Враги напали на царство Эрганиола, и он был вынужден отправить дочь и некоторых членов семьи к дальним родственникам в соседнее государство. Но её корабль попал в жестокий шторм и разбился о скалы острова Панка. Молодой рыбак из Гутарлау в тот день пережидал на острове шторм и стал свидетелем кораблекрушения. Ему удалось спасти принцессу, они полюбили друг друга и поженились.
– Адам, ты читал эти книги? – вдруг спросила Зара, остановившись и придержав мужа за локоть.
– Какие книги? – не понял Адам, у которого, вероятно ещё не закончился процесс сочинительства.
– Те, которые я пытаюсь перевести, - объяснила ему жена.
– Нет. А что такое?
– В последнее время я уже начинаю путать, когда ты говоришь правду, а когда фантазируешь, - призналась Зара. – А твоя история описана в одной из этих книг, только там речь идёт не о дочери Эрганиола, а о женщине из другого знатного рода.
– Это подтверждает лишь то, что какую бы житейскую историю человек не придумал, а она уже когда-то и с кем-то происходила, - усмехнулся Адам.

На площади супругов Форст узнавали и приветствовали практически все местные жители, а торговцы старались продать им свой товар почти что даром.

– Какая у нас теперь большая семья, Зара, - посмеивался Адам, - и каждый старается нас и обласкать и накормить. В столице и мечтать нельзя было о таких отношениях. Впервые мне приходится уговаривать торговцев продать нам свой товар дороже, чем они того желают.
– Да, местные люди привыкли помогать друг другу, - согласилась с ним жена. – Но в этой большой семье я чувствую себя самозванкой. Всё-таки покупка дома и старинные наряды ещё не делают нас полноправными членами рыбацкой общины.
– Ты хочешь стать настоящей рыбачкой и торговать на этом базаре рыбой? - улыбнулся Адам.
– Ни торговка, ни рыбачка из меня уже не получится, - засмеялась жена. – Нет у меня для этого, ни желания, ни нужды, но в общественной жизни посёлка мы с тобой всё равно должны принимать участие. А то мы спрятались в своём доме и после новоселья только в первый раз показались на людях.
– Вот это правильно – поддержал её супруг. – Нам нужно чаще приходить на эту площадь, да и соседей тоже надо навестить. Хотя бы тех, которые были у нас на новоселье.
– Так это же почти весь посёлок, - снова засмеялась Зара. – Кого бы я сегодня ни встретила, а они все были на нашем празднике.
– Но к Дадону Праймосу мы должны зайти прямо сейчас, - заявил Адам. – Мы с ним ещё на новоселье договорились, что он установит нам в наш дом сигнализацию.
– Давай хоть продукты домой отнесём, - предложила жена. – Неудобно как-то идти в гости с полными сумками.
– А гости с пустыми сумками называются нахлебниками, - засмеялся муж. – Ну, хорошо, хорошо. Сначала отнесём всё домой, а то ещё подумают, что мы принесли им остатки с праздничного стола.
– Да ну тебя, - отмахнулась Зара. – Вечно ты всё вывернешь наизнанку.

С Дадоном Адам познакомился ещё в тот раз, когда приезжал к нему вместе с Героном устанавливать на машину журналиста газовую пушку, и поэтому, подойдя с женой к каменной кладке, уверенно позвал хозяина.

– Адам, здесь же нет дверей, - удивилась Зара. – Может быть, вход где-то в другом месте?
Но муж не успел ей ответить, потому что половинки кладки стали разъезжаться в разные стороны, образуя проход.
– Ой, прямо, как в сказке, - всплеснула руками Зара.
– А вот и сказочник к нам навстречу идёт, - широко улыбнулся Адам. – Здравствуй, Дадон!
– Здравствуйте, здравствуйте! – поприветствовал супругов подошедший Праймос. – Наконец-то мы вас дождались.
Супруги смущённо переглянулись.
– Наверное, мы должны были прийти раньше, - виновато вздохнул Адам, - но мы пока не знаем всех обычаев и традиций посёлка. Ты уж нас извини, Дадон, если мы с женой сделали что-то не так.
– А ничего страшного и не произошло, – добродушно засмеялся Дадон. – Если не пришли раньше, значит, не смогли. Но после новоселья вас ждут в каждом доме нашего посёлка. И такая традиция у нас действительно существует.
– Вот сейчас ты нам подробно обо всём и расскажешь, - решительно заявил Адам, взяв жену под руку и входя на территорию усадьбы. – Мы сегодня были на площади, и мне действительно показалось, что люди от нас чего-то ждут.
– Это тебе показалось, - с улыбкой отмахнулся Дадон, уступая гостям дорогу. – Сейчас жизнь заполошная и никто уже не обращает внимания на такие мелочи. Раньше, когда кто-нибудь переезжал к нам на постоянное жительство, то он должен был лично познакомиться со всеми жителями посёлка. Но теперь некоторые дома проданы людям, которых не интересуют обычаи и традиции нашего посёлка. А вот вы – молодцы: и новоселье отпраздновали, и одежды наши надели, а значит, и нам всем стали словно родственники.
– За наряды нам нужно благодарить супругу Хедли, - заметила Зара. – Она ещё во время праздника сняла с нас мерку и удивительно быстро всё изготовила, но деньги пока ещё не взяла.
– И не возьмёт, - засмеялся Дадон. – Подарите ей лучше какое-нибудь украшение. Она – непревзойдённая портниха на всём побережье и старинные наряды для соседей шьёт не за деньги. У неё дома большая коллекция такой одежды, поэтому нет ничего удивительного в том, что она так быстро вас принарядила.


У Дадона и Сцилии супруги Форст пробыли почти до вечера.
Сначала Адам и Зара расспрашивали хозяев о традициях и обычаях Гутарлау и узнали много нового и очень интересного, как о самом посёлке, так и о его жителях. Затем Сцилия пригласила Зару посмотреть оранжерею, а Дадон и Адам уединились в мастерской хозяина и долго обсуждали, какой должна быть сигнализация на усадьбе супругов Форст.
Дадон, как и требовал того обычай, предложил Адаму просто смешную цену, с которой археолог никак не мог согласиться. Он спорил с Праймосом по каждому пункту и упрямо доказывал свою правоту, мало-помалу повышая конечную цену.

В конце концов, Адам не выдержал и расхохотался.

– Знаешь, Дадон, я вообще-то люблю поторговаться, но когда общепринятые правила перевёрнуты с ног на голову, то выясняется, что покупателю гораздо труднее играть на повышение, чем продавцу на понижение, - со смехом произнёс он. – Как бы я ни старался, а на реальную цену при таких условиях мне никогда не выйти. Но у меня в рукаве есть ещё один козырь, только давай сначала подпишем контракт на ту суммой, о которой мы только что договорились.
– Какой козырь? – хитро прищурился Дадон.
– Э нет, мой друг, - помахал в воздухе указательным пальцем Адам. – Сначала подпиши договор.

Археолог, когда ещё только вошёл в это помещение, сразу обратил внимание на лабораторный стол с перегонным кубом, ретортой и химической посудой. Праймос без сомнения занимался не только радиоэлектроникой и прикладной механикой, но и химией, а в тайной комнате Адама хранились мудрёные приборы какого-то древнего алхимика, которые могли бы пригодиться Дадону. И, кроме того, Зара обнаружила в шкафах много старинных книг с различными рецептами, вот только написаны они были на неизвестном языке.

– Продано, - со смехом провозгласил Праймос, поставив в договоре свою подпись. – Теперь говори, какой ты припрятал козырь.
– Я всегда говорил, что любопытство – самая сильная страсть человечества, - подписав договор и спрятав его в карман своей нарядной куртки, заметил Адам, - а любопытство изобретателей и археологов, коими мы с тобой и являемся, вообще не имеет границ. Я вижу, что ты ещё и химией занимаешься, а в моей личной коллекции есть очень любопытные образцы химической посуды древних алхимиков, которые могли бы тебя заинтересовать. Но не это является моим козырем, а то, что у меня хранятся старинные книги с массой всевозможных рецептов. Мне эти книги абсолютно не нужны, а отдать их в музей я тоже не могу: они написаны на неизвестных языках. Но зато в них много иллюстраций, чертежей и различных схем, поясняющих текст. Я подарю тебе все эти книги в дополнение к нашему договору, но при условии, что об этом не узнает ни одна живая душа.

Едва Дадон услышал слова о старинных книгах с рецептами, как у него сразу же заблестели и округлились глаза. Он долго и удивлённо смотрел на археолога и, наконец, с шумом вздохнув, медленно опустился на стоявший рядом стул.

– Вот так козырь, - покачал головой Праймос. – Адам, да все мои сигнализации вместе взятые, не стоят столько, сколько стоит любая древняя книга с рецептами, потому что она попросту бесценна.
– Для тебя она бесценная в том смысле, что её трудно переоценить, а для меня бесценная, потому что не стоит и ломаного гроша, - засмеялся Адам.
– И после этого ты хочешь, чтобы я взял с тебя деньги за какую-то сигнализацию? – возмутился Дадон.
– Не за какую-то, а за вполне определённую, - достав из кармана договор и потрясая им в воздухе, сказал Адам. – И только попробуй не выполнить все условия этого контракта: по судам затаскаю, - со смехом закончил он.
– Уж поймал, так поймал, - тоже захохотал Дадон, - словно муху на липкую бумагу.
– Кстати, согласно закону рыбацкого посёлка ты не можешь отказаться от подарка, - напомнил ему археолог, - если, конечно, не хочешь стать моим врагом на всю оставшуюся жизнь.
– И зачем я так подробно рассказал тебе о наших обычаях? - сокрушённо покачал головой Дадон. – Из всех жителей Гутарлау, пожалуй, только Илмар и ты смогли таким образом заключить этот договор, что я в любом случае получаю больше, чем отдаю, и, в конечном счете, всё равно остаюсь должником.

По дороге домой Адам рассказал жене о том, на каких условиях он заключил договор с Дадоном.

– А он никому не расскажет об этих книгах? – испугалась Зара.
– Я мысленно читал молитву Нарфея, и она мне подсказала, что на этого человека можно положиться, - успокоил её Адам.
– Ты так сильно доверяешь этим молитвам? - удивилась жена. – А были такие случаи, когда Нарфей предупреждал тебя о том, что перед тобой ненадёжный или опасный человек?
– Да, - кивнул головой Адам, - и, как это ни странно, таким человеком оказался наш сосед Йохан. Когда я стою рядом с ним и мысленно читаю молитву, то у меня сразу появляется ощущение опасности.
– Йохан? – ещё больше удивилась Зара. – Зачем же он именно нам предложил купить этот дом?
–Не знаю, - ответил муж. – Но если ты хочешь проверить эту молитву, то прочитай ее, когда будешь находиться рядом с Йоханом.
– Обязательно проверю, - согласилась Зара. – Сегодня мы уже ни к кому не пойдём, а завтра с ближайших соседей и начнём свои "визиты вежливости". Кстати, я могла бы помочь Дадону в расшифровке старых рецептов. Я осматривала эти книги, и письменность многих из них очень похожа на ту, которой пользовались во времена царствования Эрганиолов.
– Замечательно! – воскликнул Адам. – Дадон от счастья запрыгнет на седьмое небо.
"А будет ещё лучше, если Зара подружится с портнихой и парой-тройкой других соседок, - подумал археолог. – Тогда она уже не будет целый день ходить за мною по пятам".



Пока супругов Форст не было дома, в тайной лаборатории хозяйничал гном Пакль. Ему сейчас не мешала энергия повелителя, да и Чет куда-то запропастился, и Пакль тщательно осматривал все предметы, которые археолог хранил в этом помещении.

– Послушай, Винтус, - произнёс Пакль, сдвинув шляпу на затылок и помассировав кончиками пальцев лоб, - да здесь полно двойников. Что бы это могло означать?
– Двойников? – переспросил Винтус. – Ты хочешь сказать, что некоторые предметы абсолютно одинаковы?
– Они не просто одинаковы, - ответил ему Пакль. – Вот возьмём, например, эту старую бронзовую пуговицу. На ней есть весьма характерные царапины, повторить которые, казалось бы, уже невозможно. И, тем не менее, передо мной лежит ещё одна такая же пуговица, с точно такими же царапинами. Но и это ещё не всё. У этих пуговиц абсолютно одинаковая энергетика, и ты, конечно же, понимаешь, что это означает. Найти две такие пуговицы – всё равно, что встретить двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев.
– Ты там поосторожнее будь с энергетикой-то, - встревожился Винтус. – Не дай бог наследишь, и повелитель узнает, что ты рылся в вещах археолога. Кир-дык нам с тобой тогда просто гарантирован.
– Не волнуйся, - с улыбкой успокоил его Пакль. – У пограничников есть свои особые методы. Моя энергетика работает только на приём и после меня в этой комнате не останется никаких следов. А на хрустальный шар я давно накинул носовой платок. Ты лучше объясни мне: откуда могли появиться такие двойники?
– Весьма затруднительно сказать что-либо определённое, - вздохнул Винтус. – Дело в том, что посланники иногда сами создавали таких двойников, разбивая тем самым один артефакт на несколько частей. Ну, например, как в случае с двенадцатью знаками Элферна. А иногда они копировали артефакты своих противников, искажая свойства магического предмета. Но такие двойники имели лишь внешнее сходство и предназначались лишь для простых смертных, которые не умеют распознавать энергетику предметов. Есть и ещё один вариант – это шкатулка Фана, которая тоже создаёт двойников, но к каждому предмету у неё свой уникальный подход и узнать с какой целью был ею создан тот или иной двойник, практически невозможно.
– Лично я сомневаюсь, что археолог даже за всю свою жизнь смог бы собрать такую большую коллекцию артефактов, - задумчиво произнёс Пакль. – Без шкатулки Фана здесь явно не обошлось. Но с какой целью вселенский судья выкинул в мир людей такое количество магических предметов?
– Не морочь себе и мне голову, Пакль, - захохотал Винтус. – Сколько бы мы не пытались понять намерения и действия божественных созданий, а всей правды не узнаем никогда. Лучше посмотри, нет ли там второго перстня нашего повелителя.
– Его я в первую очередь и искал, - усмехнулся старый гном. – Такого двойника или не существует, или Адам постоянно носит его с собой. А вот второй ключ-монету Ихтилона я здесь нашёл. Первым-то ключом археолог уже попользовался и нашёл все восемь подводных порталов, но ни один из них активировать, пока не решился.
– Если он один раз надел маску Ихтилона, значит, наденет и во второй, - уверенно сказал Винтус. – Прежний-то владелец чуть ли не каждый день плавал по всем морям и океанам.
– Да, совсем забыл тебя спросить, - произнёс Пакль, ковыряясь в коробке с медалями и значками. – Чет ещё не появлялся в энергетических полях?
– После того, как Гримм-Ном устроил ему трёпку, слуга Хатуума, и носа сюда не кажет, - усмехнулся Винтус. – Мне кажется, что он немного превысил свои полномочия и сделал большую ошибку, напав на этого парня.
– А где сам Гримм-Ном?
– И он тоже исчез, - пожал плечами Винтус. – И вообще, наступило какое-то странное затишье. Уж и не знаю, к чему бы это.
– Они возвращаются, - вздрогнул Пакль, и, побросав все предметы в коробку, поставил её на место. – Пора брать ноги в руки. Закончим осмотр в следующий раз.

Он быстро огляделся, а когда убедился в том, что все вещи находятся на своих местах, просто провалился сквозь каменный пол.


После ужина супруги Форст решили отдохнуть в зале и посмотреть вечерние новости. Зара заняла своё любимое место на диване, а Адам включил телевизор, уселся в кресло рядом с камином и закурил сигару.
– Ты только не усни, - предупредил он жену, - нам сегодня нужно ещё вторую серию снять.
– Далась тебе эта серия, - устало вздохнула Зара. – Мы и так полдня на ногах провели, а тут ещё нужно какую-то роль играть.
– Тебе не нужно ничего играть, - возразил ей муж. – Ты просто выйдешь в ночной сад и немного прогуляешься перед сном. Сегодня безоблачное небо и Близнецы должны светить особенно ярко, а завтра такой погоды может уже и не быть.
– Ну, хорошо, хорошо, - согласилась Зара, - сейчас только новости посмотрим, и я начну наряжаться.

– Сегодня святой Эйнор исцелил ещё одного больного, - прозвучал из телевизора голос диктора. – Им оказался молодой журналист Герон Мелвин, недавно попавший в автомобильную аварию. В прошлый раз, как вы помните, святой Эйнор исцелил Фризу Корвелл. В столице и во многих городах состоялись шествия и песнопения в честь святого Эйнора. Вот, как это происходило в нашем городе.
И на экране телевизора появились улицы, заполненные толпами верующих, которые несли иконы святого Эйнора и пели в его честь церковные песни.

– Герон попал в аварию! – воскликнул Адам. – Так вот почему Илмар так долго находится в столице! Я каждый день звоню Роско, но ни он и никто из местных жителей не знает, что Герон лежит в больнице.
– И больше ничего не сказали, - возмутилась Зара, раздражённо махнув рукой в сторону телевизора. – Ни то, как Эйнор исцелил Герона, ни то, в каком состоянии Гера сейчас находится. У тебя есть номер его телефона? – обратилась она уже к мужу.
– Герона есть, а Эйнора нету, - улыбнулся Адам.
– Звони скорее, шутник, - проворчала жена. – Может быть, его уже выписали из больницы.

Археолог достал мобильный телефон, набрал номер журналиста и долго ждал ответа. Наконец, связь появилась, и он стал разговаривать с Героном, а Зара внимательно вслушивалась в каждое слово мужа.

– Вот такие дела, - произнёс Адам, выключая телефон. – Мои слова ты слышала, а Герон сообщил, что сегодня к нему в палату явился святой Эйнор и исцелил его буквально за несколько минут. Говорит, что на теле не осталось даже единой царапины. Как произошла авария, Герон не знает, потому что в это время спал на заднем сидении чужой машины. Из больницы он ушёл ещё днём, а где сейчас находится, объяснять не стал, и я, естественно, не настаивал. О своих планах он особо не распространялся. Сказал только, что, возможно, скоро приедет в Гутарлау и обязательно зайдёт к нам в гости.
– А в каком виде явился к нему Эйнор? – поинтересовалась Зара.
– В виде призрака в белых одеждах и с сияющим нимбом над головой, - уверенно сказал Адам.
– Ай, сам, наверное, придумал, - махнула рукой Зара. – Но почему Эйнор выбрал именно Герона? Ведь там и другие больные лежат и многие наверняка в очень тяжелом состоянии.
– Значит, Герон – особенный больной, так же, как и Фриза, - пожал плечами Адам. – А вообще-то с этим вопросом тебе нужно обратиться к самому Эйнору.
– Ты уже сказал, что у тебя нет номера его телефона, - проворчала Зара. – Приедет Герон, тогда сама с ним и поговорю.
– Вот и правильно, - кивнул головой муж. – Главное, что Герон жив и здоров, а поговорить с ним мы ещё успеем. Ты когда пойдёшь наряжаться?
– Да иду уже, иду, - вздохнула жена, поднимаясь с дивана. – Как что в голову ему втемяшится, так вынь, да тут же и подай.
– Богиня снова сердится, - тихо засмеялся Адам. – Кажется, именно на этом месте у нас и закончилась первая серия.

И погода, и природа явно благоприятствовали Адаму. В ярком свете полуночных Близнецов, на тёмном вечернем платье Зары, драгоценные украшения сверкали особым загадочным блеском.
– Ах, какая шикарная картина! – восхищался археолог, снимая жену на видеокамеру. – Эту серию мы назовём "Богиня ночи".

"Богиня Ноучи", - вдруг тихо прошептал над ухом Адама чей-то таинственный голос, а на голове жены вместо этой диадемы на несколько мгновений возникла другая корона. Та, которую археолог совсем недавно своими руками уложил в шкатулку Фана.

Адам опустил камеру и огляделся.
– Зара, ты что-нибудь слышала? – спросил он у подошедшей к нему жены.
– Нет, а что такое? – поинтересовалась она.
– Мне показалось, что кто-то произнёс "Богиня Ноучи".
– Так это ты сам только что и произнёс, - засмеялась жена.

"Значит, она ничего не слышала, - понял Адам. – Тогда и не стоит её пугать".

– Да, действительно, - улыбнулся он, - я сам это и сказал, а ветер, наверное, повторил.
– Пойдём-ка лучше спать кинорежиссёр и оператор, - засмеялась Зара. – А то ты от усталости уже с ветром разговаривать начал.
– Пойдём, - согласно кивнул головой Адам и стал укладывать камеру в футляр. – Сегодня у нас с тобой был очень насыщенный день: масса впечатлений, новостей и даже открытий.
– О каком открытии ты говоришь? - поинтересовалась жена, уже направляясь к дому.
– Сегодня мы открыли для себя "кодекс чести" рыбацкого посёлка, - пояснил ей муж. – И с завтрашнего дня, согласно этому кодексу, начнём знакомиться со всеми местными жителями. Я думаю, что в первую очередь мы должны навестить портниху. Ты ещё не придумала, какое украшение мы ей подарим?
– Слава богу, что она была у нас на новоселье, и я уже примерно знаю, какие украшения ей могут понравиться, - сказала Зара. – Завтра утром подберём что-нибудь подходящее, благо, что этого добра у нас предостаточно.

Супруги медленно поднимались по дорожке и не замечали, как из окна второго этажа соседского дома, кто-то пристально наблюдает за ними в бинокль. Когда Адам и Зара скрылись в доме, неизвестный опустил бинокль и задёрнул на окне шторы.

Перед сном археолог мысленно прочитал молитву Нарфея, которая должна была разбудить его в четыре часа утра.
"С четырёх и до семи у человека самый крепкий сон, - подумал Адам. – Зара никогда не просыпалась в такое время. Будем надеяться, что и в этот раз её сон ничто не потревожит. Старые бусы и серьги лежат внизу и не должны повлиять на неё. Но, как бы там ни было, а задерживаться мне всё равно не стоит. Я всего лишь одним глазком взгляну на то, что находится за каменной дверью, и сразу же вернусь назад".


Ровно в четыре часа глаза археолога открылись, и он посмотрел на спящую жену. Убедившись, что у Зары ровное и спокойное дыхание, Адам осторожно встал с постели и, прихватив только спортивные тапочки и пижаму, в кармане которой лежала монета Ихтилона, отправился в подвал.
Там он оделся, спустился в лабораторию по невидимой лестнице и почти побежал к тайнику с маской.

Теперь археолог уже ничего не боялся и, превратившись в русала, смело и даже как-то радостно нырнул в воду, зажав в кулаке ключ-монету.
Внизу он осмотрел все каменные ниши и кольца, которые были абсолютно одинаковы.

"Нет, я должен знать, какую я дверь открываю, - подумал Адам. – Иначе потом могу просто запутаться. Неужели здесь нет каких-то особенных знаков"?

Ничего не обнаружив и почувствовав, что кислород уже на исходе, Адам-русал поднялся наверх.

"Под водой я могу находиться довольно долго, но всё равно должен дышать воздухом, - понял он. – А дверь мы сейчас пометим другим способом".

Адам подплыл к ступеням и взял в свободную руку небольшой камень. Затем он нырнул вниз и положил этот камень перед одной из дверей.

"Вот это и будет моя метка", - решил Адам и вставил монету в каменное кольцо.

В нише на стене вспыхнул вдруг яркий рисунок, на котором были изображены прыгающие дельфины, а затем вся стена вместе с рисунком провалилась вниз, открывая проход в подводный тоннель.

"Дельфины, наверное, и есть отличительный знак именно этой двери, - подумал археолог. – Но это мы проверим потом, а сейчас пока заглянем сюда".

Длина тоннеля была не более десяти-пятнадцати метров, а в конце уже виднелось пятно светлой воды, и поэтому Адам-русал, решительно взмахнув хвостом, быстро поплыл навстречу новому неизведанному миру.

Глава 17

После того, как журналист принял душ и, обернувшись всё той же простынёй, вышел из кабинки, выяснилось, что никто и не думал приносить ему одежду, а вместо этого в фойе собралась огромная толпа сотрудников, включая и нескольких гориллоподобных охранников, занявших недвусмысленную позицию у дверей и окон.

– Та-ак, - протяжно и угрожающе произнёс Герон. – По-хорошему, значит, не хотите. Тогда будем действовать по-плохому. Но учтите, что после этого больных в вашем заведении заметно прибавится. Вы думаете, если я не ел и не пил несколько дней, то совсем ослаб? Да святой Эйнор вдохнул в меня такую силу, что я сейчас могу ударом кулака носорога убить.
"Ты каких носорогов имеешь в виду? – усмехнулся Нарфей. – Тех, что стоят у окна и дверей? Учти, что у тебя сейчас нет силы яфрида и действовать ты должен исключительно силой своего ума. Вот когда я надену маску Яфру, тогда и сможешь голыми руками убивать носорогов ".
– Вы не можете вот так просто уйти из больницы, - запротестовал главный врач. – Позвольте нам вас осмотреть и тогда уже можно будет говорить о выписке.
– Если бы я к вам попал по своей воле, тогда, наверное, я так бы и поступил, - возразил ему журналист. – Но меня сюда привезли без моего согласия. И поэтому я имею полное право в любой момент покинуть ваше заведение. У вас, наверное, есть ко мне какие-то финансовые претензии. Я понимаю, что вы потратились на лекарство и моё содержание, но вылечил-то меня Эйнор, а не вы. И, несмотря на это, я готов оплатить моё пребывание в вашей больнице. Выпишите мне счет, и я его сразу же его оплачу.
– Дело вовсе не в деньгах, - замотал головой главный врач. – За вашим выздоровлением следили все светила нашей медицины, и нам всем хотелось бы узнать, что же получилось в результате.
– Да поймите вы, что я – не подопытный кролик, - раздражённо уже почти закричал Герон. – Когда я валялся в коме, тогда у вас и была возможность наблюдать за мной, а когда я пришёл в себя, то извините, но имею полное право удалиться. Полиция и та не может насильно задержать человека без предъявления обвинения и санкции прокурора. Кстати, в кармане моей куртки вы можете найти удостоверение, выданное мне Полицейским Управлением и применение против меня физической силы, будет квалифицировано судом, как нападение на представителя власти. Вы хотите оказаться на скамье подсудимых?

У главврача испуганно заморгали глаза, да и "носороги" заметно поскучнели и стали нервно топтаться на месте, словно все разом захотели в туалет.

Казалось, что вот-вот должен был наступить кульминационный момент, но дверь внезапно открылась, и все почему-то притихли, расступившись и образовав достаточно широкий коридор. В фойе вошёл Илмар с большими пластиковыми пакетами, в которых он принёс сыну новую одежду.
– Одевайся, Гера, нам пора идти, – спокойно и негромко произнёс он. – Старая одежда вся в крови и я положил её в мешок, а документы, деньги, ключи и прочие мелочи ты найдёшь в кармане новой куртки.

Герон принял одежду, посмотрел на застывшие лица медперсонала и удалился за ширму.

"Учись у отца, как нужно с людьми обращаться, - с укоризной вздохнул Нарфей. – Никто даже пикнуть не посмел. И никаких носорогов, кстати говоря, убивать уже не нужно".
"Что он с ними сделал"? – удивился Герон, застёгивая молнию на брюках.
"Массовый гипноз, - усмехнулся Нарфей. – Они застыли перед ним, словно кролики перед удавом и сейчас готовы выполнить любое его желание. А теперь скажи, что же всё-таки сильнее: сила мышц или сила сознания"?
"Во всякой силе своя сила, - мысленно засмеялся журналист. – Никто не спорит: сила сознания – вещь великая, но иногда хочется, например, как нашему карлику, просто кому-нибудь начистить морду ".
"Всё-таки он успел тебя заразить своим пристрастием к мордобою, - покачал головой Нарфей. – Оно и понятно: дурные привычки легко прилипают к человеческой душе".
"Я исправлюсь, - пообещал ему Герон, надевая куртку, - если только какая-нибудь твоя новая маска не внесёт свои коррективы в мою грешную душу".

Он вышел из-за ширмы, окинул быстрым взглядом всех присутствующих и, хитро подмигнув правым глазом знакомой медсестре, вместе с отцом направился к выходу.

Покинув здание больничного корпуса, отец и сын спустились по парадной лестнице и свернули на боковую аллею, намереваясь выйти в город не через главные ворота, а через дополнительный выход, предназначенный в основном для пешеходов.
Но не пошли они и ста метров, как за их спиной послышался топот чьих-то ног и удивлённо-возмущённые возгласы.
Обернувшись, Герон увидел бегущую к нему Фризу и толпу её охранников, которые своим решительным видом сразу распугали всех, кто в этот момент находился на аллее. Фриза бежала и на ходу торопливо смахивала со щёк слёзы вперемешку с тушью для ресниц, отчего её лицо стало похоже на боевую маску воинствующего аборигена.

"Ещё одна атака, - усмехнулся Нарфей, - и её уже ничем не остановить".

Фриза подбежала к Герону и, не скрывая своих чувств, бросилась к нему на шею, прижавшись своею мокрой щекой к его небритой щетине.

"Сейчас ты меня задушишь, и нам снова придётся вызывать Эйнора, - крепко обнимая девушку, прошептал ей на ухо Герон. – Пожалей старика, он и так уже слишком многое для нас сделал".
"Ничего, он – дедушка добрый, - всхлипывая, прошептала она в ответ. – Я его попрошу, и он воскресит тебя снова".

Фриза ослабила свои объятья и посмотрела в глаза Герону, но заметив тёмные разводы на левой половине его лица, вдруг заразительно засмеялась.

– Я испачкала тебе пол-лица, - вытирая слёзы, смеялась Фриза, - и ты теперь стал двуличным.
– А ты прижмись ко второй половине, - посоветовал ей Герон, - и тогда мы оба будем выглядеть одинаково.

Пока молодые люди обнимались и шептали друг другу какие-то слова, охрана Фризы рассредоточилась и заняла круговую оборону, полностью заблокировав этот участок аллеи. Но пронырливые репортёры, среди которых, кстати говоря, был и Люк, уже ворвались на территорию больничного комплекса и бежали, словно гончие псы, обнаруживая свою добычу каким-то особым внутренним чутьём.

"Третья атака, - захохотал Нарфей, - и по моему, вам пора спасаться бегством".

– Бежим, Фриза, пока нас здесь с поличным не застукали, - крикнул Герон, увидев вспышки фотокамер. – Тут их тьма-тьмущая".
Взявшись за руки, молодые люди побежали к выходу, а один из охранников уже командовал по рации водителям, объясняя им к какому выходу нужно подогнать машины.

– Хорошие у ребят получатся фотографии, - усмехнулся Илмар, когда они втроём заскочили в просторный салон бронированного микроавтобуса, и машина сразу же рванулась вперёд. – Посмотрите хоть на себя в зеркало-то.
Фриза достала из бокового шкафчика большое зеркало и, заглянув в него, испуганно ахнула.
– С такой раскраской тебя ещё никто не видел, - усмехнулся Герон. – Вряд ли кто сможет доказать, что на фотографии дочка Корвелла.
– Тебя тоже не опознают, - ответила она, повернув к нему зеркало. – Разве такого Герона кто-нибудь и когда-нибудь видел?
– Ах, какой красавец! – сам себя похвалил Герон. – Чумазый, небритый, но счастливый и вполне здоровый. Вот только голодный не в меру.
– Ты хочешь кушать? – участливо спросила его девушка.
– Нет, Фриза, - отрицательно покачав головой и с трудом проглотив голодную слюну, сказал Герон, - я хочу жрать, а не кушать. Кто хотя бы один раз испытал чувство настоящего голода, тот меня поймёт.
– Говорят, что после долгого голодания сразу и помногу есть нельзя, - засомневалась Фриза.
– Кому-то, может быть, и нельзя, а мне, так просто необходимо, - усмехнулся Герон. – Святой Эйнор не для того меня воскресил, чтобы отдать в руки девушке, которая с первого же дня начнёт морить меня голодом.

Фриза вопросительно посмотрела на Илмара, и тот утвердительно и с улыбкой кивнул головой.

– Ну, хорошо, - согласилась она, нажав какую-то кнопку, после чего на компьютере водителя обозначился новый маршрут. – Но если тебе вдруг станет плохо, то приготовься к большой клизме и промыванию желудка.
– Па, зачем ты вытащил меня из больницы? – с наигранным укором посмотрел на отца Герон. – Такие же процедуры я мог бы заказать и, не выходя из палаты.
– Там бы тебе просто поставили клизму, а здесь тебе её поставят с любовью, - возразил ему Илмар. – Чувствуешь разницу?
– Вот когда поставят, тогда и почувствую, - захохотал Герон.

Три бронированные машины, лавируя в транспортных потоках, заполнивших столичные магистрали, всё больше удалялись от центра, а за ними мчались мотоциклы и автомобили преследователей-репортёров, создавая толкучку и зачастую мешая друг другу. В одной из таких автомобилей сидел Люк, непрерывно звоня по телефону и контролируя действия своей "армии".

– Судя по всему, они направляются в загородную закрытую зону, - сказал он, посмотрев на своего водителя-напарника. – Туда нам не прорваться.
– А ты позвони Герону, может быть, он замолвит за тебя словечко, - усмехнулся водитель.
– А почему бы и нет!? – воскликнул Люк и вновь схватился за телефон.

– Гера, это я, Люк, - закричал он, услышав голос Герона. – Ты можешь поговорить со мной? Ну, хотя бы пару минут!
– Да могу, Люк, могу, - засмеялся Герон. – Я ведь не за рулём и у меня нет необходимости следить за дорогой. Ты-то хоть успел сделать пару снимков?
– Один, Гера, только один! – горестно запричитал Люк. – И тот не самого лучшего качества.
– Не прибедняйся, - захохотал Герон. – Один сделал ты, а ещё десяток сделали твои помощники. Они и сейчас нас фотографируют. Я вижу пару парней-мотоциклистов с камерами на шлемах. У тебя очень шустрая армия, Люк.
– Ой, да кому нужны таки фотографии? – не сдавался Люк. – Вот если бы я подъехал к больнице пятью минутами раньше….
– Ну, извини, кто не успел – тот опоздал, - продолжал над ним издеваться Герон. – Нужно было больше платить своему информатору, а теперь поезд уже ушёл. Я надеюсь, у тебя не хватит наглости просить у меня ещё об одном одолжении? То, что тебе было обещано, то мною уже выполнено.
– Но я так и не получил твои фотографии, - возмутился Люк. – Твоя камера до сих пор находится в полиции.
– Подожди, пока я её оттуда заберу или привези мне её сам, - предложил ему Герон. – И тогда я сброшу нужные файлы на твой планшет.
– У тебя есть полицейское удостоверение, а значит, есть и личный кабинет в базе данных управления, - задумался Люк. – Ты можешь зайти в свой кабинет, оставить запрос на камеру и назначить меня твоим доверенным лицом для получения твоих вещей? Мелкие формальности я уже беру на себя.

– Здесь есть компьютер? – спросил Герон у Фризы, которая в это время усиленно протирала своё лицо влажными салфетками.
Она молча нажала кнопку на боковой панели салона, и часть панели опустилась, превратившись в столешницу со встроенным компьютером.

– Дуй в полицию и забирай камеру, - посоветовал Люку Герон, входя в свой личный кабинет. – Когда вернёшься, тогда и позвонишь. Я думаю, что ты уже догадался, где я буду находиться?
– Да вы почти на месте, - широко улыбнулся Люк. – Нас всё равно дальше уже не пропустят…. Чёрт! Я же совсем забыл спросить, как твоё самочувствие?
– Опомнился! – засмеялся Герон. – Если я успел убежать от твоего фотоаппарата, значит, стабильное. Так и напиши в своём вечернем репортаже.
– Слушай, а тебя действительно Эйнор исцелил?
– Как!? Тебе и его фотография нужна!? – испуганно закричал Герон.
Люк сначала стушевался, но сразу же рассмеялся.
– Нет, - со смехом ответил он, - об этом я тебя просить не стану.
– И совершенно напрасно, - с деланым сожалением вздохнул Герон. – Но раз не хочешь, значит, не хочешь. Уговаривать тебя не стану. Звони не раньше, чем через пару часов, потому что на время обеда я выключу телефон. Пока.

Связь прервалась, и обескураженный Люк нервно нажал кнопку сброса на телефонном аппарате.
– Вот дьявол! – воскликнул он. – Абсолютно невозможно понять, когда этот парень шутит, а когда говорит правду! Поехали в полицию. Если Герон сможет извлечь карту памяти из камеры, то это будет ещё одна сенсация, как для полиции, так и для фирмы-изготовителя.



В главном храме Армона закончилась служба, и Его Святейшество удалился в личные покои. Не успел он войти в свой кабинет, как на письменном столе зазвонил телефон.

– Брат Рибэ, позвонил раньше времени, - с лёгкой усмешкой произнёс он, закрыв за собой дверь и посмотрев на часы, - значит, новости очень интересные.

Волтар подошёл к столу и снял с аппарата трубку.
– Слушаю, - коротко и немного устало сказал он, усаживаясь в кресло.
– Много новостей и не все из них приятные, - сообщил ему брат Рибэ.
– Вот как? – удивился Его Святейшество. – Ну, тогда начинай с плохих.
– Оказалось, что в бутылке был запечатан Чет, а вернее одна из его частей, - начал рассказывать брат Рибэ. – Обычным способом снять заклинание не удалось, и медиумы пошли на крайние меры.
– Что он с ними сделал? – нетерпеливо перебил его Волтар.
– Все мертвы, кроме брата Карэна, но и он сейчас на больничной койке. Чет разрушил в лаборатории всё, что смог, а затем улетел сквозь вентиляционную шахту.
– Он полетел в больницу к Герону или в Гутарлау? – поинтересовался Его Святейшество.
– Зеркало Горан не видит энергию Чета, - напомнил ему брат Рибэ, - а те агенты, которые дежурили в больнице, ничего определённого сказать не могут, потому что все они разом потеряли сознание и некоторые из них до сих пор находятся в критическом состоянии. Примерно в это же время, та половина Чета, которая крутилась у дома археолога, внезапно исчезла, а вскоре в палату журналиста ворвалась энергия Гримм-Нома. Её появление Горан зафиксировало очень чётко, но Гримм-Ном, вообще-то и не прятался и удалился так же демонстративно, как и появился.
– А что с журналистом?
– Когда в палату прибежали врачи, то увидели парня лежащим на полу, среди кучи мусора. В комнате было разрушено всё, что только можно было сломать, но журналист был живой и даже пришёл в сознание, - продолжал рассказывать брат Рибэ. – Его перевезли в другую палату и с этого момента для врачей начались чудеса.
– Он стал мгновенно выздоравливать, - усмехнулся Волтар.
– Сначала врачей "кто-то" вытолкал из комнаты, - коротко хохотнул брат Рибэ, - и в последующие полчаса никто из персонала не мог попасть в эту палату. С улицы люди увидали в окне этой палаты огонь и вызвали пожарных, но потом выяснилось, что никакого пожара там вовсе и не было.
– Это случилось уже после того, как исчез Гримм-Ном? – спросил Волтар.
– Сейчас агенты опрашивают всех свидетелей и восстанавливают всю хронологию событий. Более подробный отчёт я предоставлю позже, - ответил ему брат Рибэ. – А зеркало Горан, после того, как исчез Гримм-Ном, уловило энергию Нарфея, но не его самого, а того монаха из Красных Песков, который уже не в первый раз появляется в столице.
– Нам нужно точно определить, чья энергия восстанавливала журналиста, - предупредил его Волтар. – Он всё ещё в больнице?
– Нет, - вздохнул Рибэ. – Парень всем объявил, что его исцелил святой Эйнор и хотел прямо из больницы отправиться в церковь, хотя пока что вместе с Фризой Корвелл скрылся в неизвестном направлении. Но думаю, что в течении часа мы его отыщем.
– Святой Эйнор, говоришь? – задумался Его Святейшество. – Так это же замечательно! Сегодня у нас как раз праздник святых-целителей. Как только найдёшь Герона и Фризу, то доставь их в главный храм и мы организуем шествие к часовне Эйнора. Ты уже придумал, как мы в дальнейшем будем следить за этим парнем?
– Для такого случая идеально подошла бы душа элферна, но мы её ещё не поймали, - вздохнул брат Рибэ. – Агентов с артефактами посылать бессмысленно и в этом мы уже убедились. Можно было бы договориться с чертями, но очень уж они ненадёжные: в любой момент могут исчезнуть по своим делам. Значит, остаётся один вариант: фантом, причём такой, который хорошо различает любые типы энергии. А для маскировки можно было бы окружить его фантомами-статистами и тогда уже сложно будет понять, кто и с какой целью следит за журналистом.
– Хорошо, - немного подумав, согласился Волтар. – Сегодня на общем собрании и решим, сколько и каких фантомов приставим к этому парню. Агенты с острова Панка уже прилетели?
– Да, но без змеиного амулета, - сообщил ему брат Рибэ.
– Почему? – нахмурился Его Святейшество.
– Говорят, что обронили его, когда спасались от птеродактилей. А деактивировали амулет из-за того, что в этот день на остров приплыл яфрид, который хорошо чувствует магические предметы, - объяснил Рибэ.
– Они были у яфридов? – удивился Волтар. – А как они оттуда выбрались?
– Помог яфрид, с которым они сумели познакомиться, - усмехнулся брат Рибэ. – На собрание я принесу запись этого разговора, и пусть все братья его послушают.
– Змеиный амулет отлично видел энергию Чета, - раздражённо произнёс Его Святейшество, - а теперь, кроме артефакта в Гутарлау, у нас не осталось ничего, что помогло бы нам следить за его энергией. В последнее время именно Чет ведёт себя активнее всех. Хорошенько проверь этих путешественников. Чем они у тебя сейчас будут заниматься?
– Без амулета Дадли нам пока не нужен, и поэтому оставим его в резерве, - решил брат Рибэ. – А вот Борк теперь должен следовать за журналистом, куда бы тот ни отправился.
– Почему? – удивился Волтар.
– Мы уже достаточно чётко определили связь Герона с яфридами, а теперь появилось предположение, что на Корвена может выйти тот самый яфрид, который и переправил его из прошлого времени в будущее, - объяснил Рибэ.
– Очень интересно, - оживился Его Святейшество. – Нам бы такой знакомый пригодился. Хотя бы для того, чтобы попробовать вернуть утерянный амулет. Ещё новости есть?
– Пока всё, - ответил ему брат Рибэ.
– Тогда не звони мне до тех пор, пока я сам не выйду на связь, - предупредил его Волтар. – Появятся общие вопросы, свяжись с секретарём.
– Хорошо, я понял, - ответил ему брат Рибэ и прервал связь.

Его Святейшество вызвал секретаря, отдал ему все необходимые распоряжения, а затем, прихватив с собой авторучку и большую тетрадь, отправился в спальную комнату. Закрыв двери на ключ и проверив всё то, что могло бы издать хоть малейший шум, Волтар вставил в уши плотные ватные тампоны, активировал ракушку Сирены и прилёг на кровать, готовый в любую секунду подняться и записывать разговор гномов.


Закрытая загородная зона, принадлежавшая частному аристократическому клубу, заняла территорию площадью более ста гектаров. Это была маленькая страна отдыха и развлечений для людей, уставших от пристального внимания прессы, телевидения и вездесущих папарацци.
Оставив машину и охранников в буферной зоне, Фриза, Герон и Илмар пересели на миниатюрный электромобиль с платформой для перевозки пассажиров и поехали по узкой дорожке к тому коттеджу, который принадлежал Бернару Корвеллу.

– Вот она, голубая мечта Люка, - засмеялся Герон, проезжая мимо одиноких двухэтажных строений, перед которыми играли дети и отдыхали взрослые, - знаменитости на каждом шагу и никаких тебе заборов, ограждений и охраны.
– Фотографировать и снимать на камеру здесь запрещено даже членам клуба, - сказала Фриза. – Нарушивший это правило будет исключён из клуба без права на восстановление.
– Из одной крайности, да в другую, - усмехнулся Герон. – Какие ещё ограничения наложили на себя местные члены?
– Нельзя громко кричать и включать музыку, стрелять из оружия и самовольно запускать фейерверки, скандалить и дебоширить, как в пьяном, так и в трезвом виде, - начала перечислять Фриза.
– Понял, понял, понял, - закивал головой Герон. - Короче, им нельзя делать всё то, чем многие из них и занимаются за пределами этой зоны. Им ещё нужно запретить наряжаться попугаями и обвешиваться бриллиантами.
– А вот это уже негласное правило, - улыбнулась Фриза. – Здесь верхом шика считается ходить зимой в стёганом ватнике и деревенских валенках, а летом в мятой панаме, потёртых шортах и шлёпанцах на босу ногу.
– А в пище никаких ограничений здесь нет? – подозрительно нахмурился Герон.
– Нет, конечно, нет, - засмеялась она. – Можешь кушать всё, что хочешь, сколько хочешь и когда хочешь.
– Слава богу, что хоть в этом они похожи на обыкновенных людей, - проворчал Герон. – Разница, наверное, лишь в разнообразии продуктов.
– В местных ресторанах тебе приготовят любое блюдо, но многие предпочитают домашнюю пищу, и поэтому пользуются услугами личных поваров, - ответила ему Фриза.
– А как принято в вашем доме? – поинтересовался Герон.
– Когда мы приезжаем сюда всей семьёй, тогда пищу нам готовит наш повар, - пожала плечами Фриза. – А в остальных случаях обходимся ресторанными блюдами. А тебе какая еда больше нравится? – добавила она, с интересом посмотрев на Герона.
– Сегодня мне понравится всякая, - усмехнулся он. - А вообще-то, я привык кормить себя сам, но жутко не люблю готовить для других.
– И какие же блюда ты для себя готовишь? – хитро прищурилась она.
– О, я – великий кулинар, - воскликнул Герон, закатив глаза вверх. – Самые лучшие мои блюда – это варёные сосиски и жареные яйца.
– Я так и думала, - захохотала Фриза. – А ещё ты, наверное, умеешь варить кофе в турке, да?
– Я люблю и умею это делать, - с самым серьёзным видом подтвердил Герон, - но специфика моей работы не позволяет мне заниматься этим ежедневно.

"Илмар пытается подобраться к твоему подсознанию, но делает это крайне осторожно", - сказал вдруг Нарфей, обращаясь к Геру.
"Да, я вижу, - подтвердил тот. – Как ты думаешь, стоит его туда пускать? А вдруг Гера ему снова что-нибудь откусит"?
"Опасно, - согласился с ним Нарфей. – Ты пробовал его расшевелить"?
"Я не стал рисковать, потому что отец все время находился рядом, - признался Гер. – Если Гера молчит, то, наверное, не стоит его пока тревожить".

"Отец, - мысленно обратился Герон к Илмару, - сейчас не самое лучшее время для того, чтобы проверять мой скрытый потенциал".
"Почему"? – поинтересовался Илмар, но всё же остановил движение своей тайной энергии.
"Дело в том, что в больнице на меня снова напал Чет, и я достаточно сильно испачкался, отражая его атаки, - объяснил ему Герон. – Мне нужно время для того, чтобы восстановиться".
Гер вдруг чётко почувствовал, как его двойник заворочался в своём убежище и что-то невнятно проворчал.
"Так что же ты молчал-то? – возмутился отец. – Я всегда ношу с собой сушёные корешки. Тебе просто немедленно нужно их пожевать!"

– А это что у вас такое? – вытянул шею Герон, глядя на большое круглое строение на другом берегу реки.
Фриза повернула голову в ту сторону, а журналист в это время быстро протянул к отцу руку с раскрытой ладонью, и Илмар тут же положил в неё большую щепоть измельчённых кореньев.
– Это амфитеатр, - объяснила Герону Фриза.
– Уж не гладиаторские ли бои вы в нём устраиваете? - подозрительно спросил её Герон. – Смотри, вон там к амфитеатру скачет всадник в средневековых доспехах.
– Где? – спросила Фриза, пытаясь разглядеть всадника, которого скрывали стволы и листва деревьев, растущих вокруг амфитеатра.

Герон мгновенно отправил в рот порцию измельчённых корешков, отряхнул ладони и принялся энергично разжёвывать снадобье.

– Ой, так это же артисты нашего театра, - наконец, увидев всадника, воскликнула Фриза. – Значит, скоро начнётся представление. Ты не хочешь пойти в театр? – добавила она, взглянув на Герона.
Но тот уже сидел с мутным и безразличным взглядом, дожёвывая остатки смеси.
– Гера, тебе плохо? – всполошилась Фриза. – Что ты там жуёшь?
– Я пытаюсь съесть свой язык, - проглотив обильную слюну, заторможенным голосом ответил ей Герон.
– Не нужно этого делать! – ещё больше испугалась Фриза. – Мы приехали.

Электромобиль остановился у парадной лестницы, но Герон уже не мог выйти из машины. Он схватился за поручни, и его тело раскачивалось из стороны в сторону, пытаясь сохранить вертикальное положение.

– Принесите воды, - попросил Илмар Фризу, а сам подсел к сыну и стал удерживать его за плечи.
Испугано вскрикнув, девушка побежала в дом.

"Дура, дура, - шептала про себя Фриза. – Он от голода помирает, а я его в театр приглашаю. Дура!"

А тем временем Илмар отцепил от поясного ремня фляжку и, насильно запрокинув голову сына, влил ему в рот какую-то жидкость. Водитель, краем глаза наблюдавший эту сцену, быстро отвернулся и еле сдержался от того, чтобы не расхохотаться.

"О-о, как меня колбасит-то, - признался Нарфей Геру. – А ты как"?
"Шкивает, словно старую лохань в открытом море, - согласился с ним Гер. – Кажись, на этот раз папашка малость переборщил".
"Он, наверное, не учёл того, что ты слишком долго ничего не ел", - предположил Нарфей.
"Му-у, му-у", - вдруг услышали они невнятное мычание, происходившее от Гера.
"Кажется, наш молчун решил нам что-то сообщить", - удивился Гер.
"Му-у, му-у…, мудаки вы", - заплетающимся голосом произнёс вдруг Гера.

Нарфей и Гер удивлённо переглянулись, а затем оглушительно захохотали. Снадобье Илмара явно обладало наркотическим действием, от которого Гер и Нарфей почувствовали неудержимое желание смеяться, а Гера получил сильный психический удар, вернувший ему способность говорить.

"Однако славно мы на четверых сообразили, - сквозь смех еле-еле произнёс Нарфей. – Пара глотков и щепотка травы, а четыре мужика просто в лоскуты".
"Слушай, а может быть, мы его Герасимом назовём? – предложил Нарфею Гер, давясь от смеха. – Уж очень хорошо это у него получается. Ты как, Гера, не возражаешь"?
"Му-у…, мудрёные шибко, да? Му-у…, муфлоны безрогие, - скривился Гера. – Мэ…, мне всё равно, мо…, могу быть и Герасимом. Но вас, му-у…, му-у…, мудаков я всё равно когда-нибудь утоплю".
Гер и Нарфей снова зашлись в приступе безудержного хохота, не в состоянии что-либо ответить тому двойнику, которого они только что переименовали в Герасима.

Прибежала Фриза и вся прислуга, которая была в доме. Девушка принесла с собой полный графин воды и трясущимися руками стала наполнять стакан водой из графина.
Герон, услышав бульканье воды, встрепенулся, отобрал у Фризы графин со стаканом и, одним глотком осушив стакан, стал пить прямо из графина, опорожнив его почти наполовину.
Затем он плеснул в ладонь воды и, смочил ею лицо.

– Славный у меня сегодня обед, - усмехнулся он, отдавая Фризе графин, - а что у вас на десерт?
– Ты весь бледный, - испугано прошептала девушка. – Давай мы тебя на руках в дом отнесём?
И она жестом подозвала к себе прислугу.
– Ну, уж нет! – глубоко вздохнув, решительно ответил журналист. – На каталке меня уже сегодня катали, а на руках, надеюсь, ещё не скоро понесут.

Он с трудом вышел из машины и, поддерживаемый с обеих сторон отцом и Фризой, нетвёрдым шагом стал подниматься по ступеням лестницы.


Весть о том, что Герона Мелвина исцелил святой Эйнор, быстро распространялась по всем информационным каналам. Симон, узнав об этом, сразу схватился за телефон, но, не дозвонившись до Герона, стал расспрашивать всех репортёров издательства, которые в этот день работали в столице, и наконец, набрал номер телефона Люка.

– Люк, ты знаешь, что там произошло с Героном? – спросил Симон Люка, который уже подъезжал к зданию полицейского управления.
– Жив, здоров и, можно сказать, сбежал из больницы, - усмехнулся тот.
– Он же ещё утром находился в коме! – воскликнул Симон.
– А в обед его исцелил святой Эйнор, - ответил ему Люк. - Во всяком случае, именно так Герон объясняет своё чудесное выздоровление.
– Ты его видел?
– Издалека, - вздохнул Люк, - но зато я поговорил с ним по телефону.
– А я уже полчаса ему названиваю и никак не могу дозвониться, - возмутился Симон.
– Он отключил свой телефон, так что в течение часа-полутора даже и не пытайся этого делать, - посоветовал ему Люк.
– А где он сейчас?
– Загородный клуб "Нирвана", - с завистью в голосе произнёс Люк.
– Это же закрытый клуб, - опешил Симон. – С какой стати он там оказался?
– Из больницы он сбежал вместе с дочкой Корвелла. Она его и увезла в "Нирвану", - объяснил ему Люк.
– Он случайно тебе не говорил о том, что собирается делать дальше? – с надеждой спросил редактор.
– Симон, ты же его прекрасно знаешь, - засмеялся Люк. – Даже если бы я его об этом и спросил, то он бы мне такой плетень заплёл, который и за год на кривой кобыле не объехать.
– Да, и это у него тоже хорошо получается, - усмехнулся редактор. - Ладно, спасибо за информацию. Попробую дозвониться до него позже.

Симон выключил телефон и забарабанил пальцами по столу. Первый выпуск нового журнала разошёлся на ура, и всё благодаря тем фотографиям и статьям, которые предоставил Герон. Материала для второго выпуска уже не хватало, потому что снимки из канализации всё ещё были под запретом, а здесь ещё и Герон попал в автомобильную аварию и Симон всю последнюю неделю ломал голову над тем, чем заполнить второй номер нового журнала.

"Незаменимых людей нет лишь тогда, когда нужно выкопать яму для нужника, - усмехнулся Симон, продолжая нервно барабанить пальцами по столешнице, - а Герон – действительно незаменимый человек. Никто кроме него не сможет сделать такие снимки и написать такие статьи.
То, что происходит с ним в последнее время, конечно же, немного похоже на мистику, но мне до этого нет никакого дела, даже если в конечном итоге этот парень окажется самим чёртом. Выжить после такой аварии – абсолютно нереально, учитывая те увечья, которые он получил, а в чудесное исцеление я поверю лишь тогда, когда меня самого воскресит какой-нибудь святой. И почему это Эйнор исцелил именно Фризу и Герона, между которыми явно существует какая-то связь?
Ну, а если этот парень такой неубиваемый, то, может быть, планку и повыше поднять? Посылать Герона к мутантам бессмысленно: все фотографии всё равно на полку лягут. А вот его командировка к дикарям Южного архипелага могла бы открыть нам целый цикл статей об этих аборигенах-каннибалах".

Часть островов Южного архипелага была давно объявлена заповедной зоной, над которой не летали самолёты и в которую не заходили корабли. На этих островах жили воинственные племена туземцев, не пускавшие в свой маленький мир никого: ни торговцев, ни военных, ни священников и ни учёных. После нескольких неудачных попыток наладить контакт с островитянами, правительство решило не вмешиваться в жизнь аборигенов, надеясь, что когда-нибудь они сами и по собственному желанию вольются в цивилизованный мир. Но проходили столетия, а туземцы продолжали жить обособленно, не пытаясь установить хоть какую-то связь с внешним миром.
Много отчаянных журналистов и фотографов пытались проникнуть на эти острова, но почти все они погибали от стрел и копий воинов или от акул, когда убегали от преследователей. Любая фотография или репортаж о жизни воинственных племён всегда вызывали во всём цивилизованном мире ажиотажный интерес, а газета или журнал, опубликовавшие такой материал, были просто обречены на успех.

"Но ведь это очень опасно, - тяжело вздохнул Симон. – А вдруг парню до сих пор элементарно везло? Конечно, бывают такие случаи, когда полоса везения длится достаточно долго, но рано или поздно и она у всех заканчивается. Вот если бы знать, что святой Эйнор навсегда уселся к Герону на плечо, тогда я с лёгкой душой послал бы его даже в кратер вулкана Муякуан, на который тоже ещё не ступала нога человека".

Вулканологи и исследователи давно заметили странную особенность этого вулкана и самого острова, на котором он находился. Стоило только кому-нибудь высадиться на побережье острова, как сразу же активность вулкана резко возрастала, и из-под земли начинали вырываться струи раскалённого пара и воды. Даже летательные аппараты, приближаясь к вершине вулкана, всегда были вынуждены срочно уходить из этого района, спасаясь от неожиданного и мощного выброса пепла, камней и дыма. Весь остров, словно живое существо, сердился на незваных гостей и всячески старался отпугнуть и отогнать их от себя.

"Нет, настаивать и требовать от него выполнения какого-то специального задания я, конечно же, не стану, - решил Симон, - а просто предложу ему отдохнуть и подлечиться после аварии в каком-нибудь санатории на этих островах, благо, что их там хоть пруд пруди. Все расходы за счёт издательства, как премия за отличную работу, а фотографии…, все фотографии на его усмотрение. Я-то знаю, что этот парень обязательно вляпается в какую-нибудь жуткую историю типа камнепада в горах или бегства от мутантов столичной канализации. Сейчас пойду к шефу и предложу ему такой план, а то он заметно поскучнел после того, как Герон оказался в больнице".

Дверь в кабинет резко распахнулась и в комнату ворвался Эдди.
– Симон, - закричал он прямо с порога, - я только что звонил в больницу, и мне сказали, что Герон выздоровел и ушёл домой!
– Во-первых, не выздоровел, а был исцелён святым Эйнором, - спокойно поправил его редактор. – А во-вторых, не ушёл, а сбежал и вовсе не домой, а в загородный клуб "Нирвана", причём не один, а вместе с Фризой Корвелл. Как видишь, Эдди, твоя информация искажена до предела.
– Матерь божья! – ахнул Эдди. – Так это же сенсация!
– И за ней сейчас гоняются все репортёры столицы,- улыбнулся Симон. – Кстати, не пытайся ему звонить, потому что у него отключён телефон.
– Ну и Гера! – развёл руками Эдди. – И когда только он успел охмурить самую богатую невесту нашей планеты?
– А ты бы поменьше сидел в своей лаборатории и почаще появлялся на людях, - усмехнулся Симон. – Вот тогда, возможно, и тебе удалось бы отхватить нечто подобное.
– Нет, ничего путного из этого бы не вышло, - отмахнулся Эдди. – Я – интроверт и от большого скопления людей у меня начинает кружиться голова. Если дозвонишься до этого прощелыги, то спроси, когда он принесёт или хотя бы вышлет мне новые фотографии.
– У него должно быть что-то особенное? – заинтересовался редактор.
– Маскарад в Гутарлау, ну, и так что-нибудь по мелочам, - пожал плечами Эдди. – Вообще-то он обещал не расставаться с камерой ни днём, ни ночью.
– Мне он тоже кое-что обещал, - поднимаясь из кресла, прокряхтел Симон. – Так что за ним большой должок.
– Парень чудом вернулся с того света, а мы уже торопимся долги с него содрать, - захохотал Эдди. – Может быть, ты ещё потребуешь от него отчёт о пребывании в загробном мире?
– Замечательная мысль, - согласился с Эдди редактор, выходя вместе с ним из кабинета. – Пусть только появится в редакции, а уж мы из него здесь всю душу вытрясем.

Глава 18

Адам-Ихтилон сделал всего несколько сильных взмахов хвостовым плавником и вот он уже очутился по ту сторону подводного тоннеля. Адам был уверен в том, что попадёт в озеро Панка, но в первые же секунды пребывания под водой в его душу закрались смутные сомнения.
Солёность и плотность воды, а главное буйное многообразие подводного мира говорили о том, что это вовсе не озеро Панка. Более яркие водоросли, разноцветные кораллы, прозрачная вода и множество фосфоресцирующих рыб, стайками и в одиночку проплывавших перед глазами Адама, были явно из другого мира.
Внимательно осмотревшись и хорошо запомнив то место, откуда он появился, Адам-Ихтилон устремился наверх.

Он вынырнул в маленькой уютной бухте всего в нескольких метрах от пологого берега, на котором широкие и плоские камни образовали естественную лестницу, ведущую к верхней части суши. На невысоких скалах, надёжно защищавших бухту от больших волн, свили свои гнёзда морские птицы и их громкие крики, словно приветствовали русала, внезапно появившегося из водной пучины.
Покрутившись пару минут в воде, Адам-Ихтилон решил выбраться на берег.
"Ступени почти такие же, как и в подземной пещере", - подумал он, карабкаясь вверх по лестнице и попутно отмечая тот факт, что для его нового тела такой подъём не является особо трудным и утомительным.

Продолжение этой главы и многое другое можно прочитать на моём сайте https://evkosen.wordpress.com